Еще вчера. Часть вторая. В черной шинели

Вставка из будущего. Сейчас, спустя почти полвека, накануне 2005 года, мы, двое стариков, измученных болезнями и потерями всех близких, подняли свой архив. Моя дорогая жена заботливо сохранила все мои письма, записки, телеграммы… На них стоят даты и обозначены «места на глобусе», позволяющие всю нашу жизнь привязать к бегущему времени и пространству. А вот первые свои, драгоценные для меня письма, моя любовь и жена – не сохранила, скромно считая их пустыми и ничего не значащими: об их содержании можно узнать только из моих ответов… Мы читали свои письма и снова были молодыми…

Планы на будущее, мечты о встрече, сначала выглядели вполне реально и пристойно. Из Забайкалья я приезжаю в Ленинград и ухожу в отпуск. Больше месяца я – свободная птица. Мы можем встретиться везде: в Киеве, Ленинграде, Виннице, Деребчине, Брацлаве…

Суровая военная реальность возвращает меня из мечтательных облаков на грешную землю. Как говорится, – я успел себя «зарекомендовать». Такая же огромная топливная база строится флотом где-то под Ульяновском, и руководство считает, что я уже созрел для принятия на свои плечи этой нагрузки. Для меня есть и другой вариант: остаться в Чите, заменив Ивана Маклакова. Дело в том, что Иван всеми силами стремится уйти из армии. Тем более – сейчас: у него в Москве отец заболел раком, мать и младшая сестра настойчиво подают «SOS». Иван «засыпает Шапиро телеграммами»…

Вскоре читинский вариант, по-видимому, отпадает: здесь основные работы практически уже закончены. Ульяновск становится близкой реальностью. Туда меня усиленно прочит главный инженер Главка полковник Васильев, у которого, увы, я тоже успел стать «любимчиком командира». Во всех этих раскладках мой скорый отпуск и желанная встреча, – ну никак не просматриваются…

В начале марта мы с Иваном выезжаем в Ленинград. Несколько дней похищаем у державы и проводим их в Москве у Ивана. Целыми днями мотаемся на метро по городу, – Иван знакомит меня со столицей и своими друзьями. Правда, Людочку Зыкину опасливо обходит стороной: родители сказали, что она приходила несколько раз.

Ранним утром возвращаюсь в ставший родным Ленинград. На Московском вокзале привычно, как в Москве, сажусь в метро и еду в Автово в свое общежитие. На полпути спохватываюсь: я же первый раз еду в ленинградском метро!!! Я уезжал, когда метро еще только строилось. Его пуск был очень долгожданным, особенно для жителей окраинного Автово. Мы ходили тогда по всем строящимся наземным вестибюлям – от Автово до Площади Восстания, удивлялись толщине бетона куполов, важно рассуждали, что этот купол должен выдержать почти прямое попадание атомной бомбы… Начиная примерно с Технологического института, жадно рассматриваю станции под землей. Серо-голубой Балтийский вокзал, нарядная Нарвская, металлический Кировский завод… Поражает смешением стилей и стеклянной вычурностью Автово; но метро в целом – не хуже, чем в Москве. Как же быстро теперь можно проехать по знакомым маршрутам! Это подумать только: далекое Автово стало в 20-ти минутах от Невского!

А зря я ехал в общежитие: нельзя войти в одну реку дважды… Сюда меня уже не пускают, а в нашей комнате живут совсем другие люди. Валера – на целине доит коров (или верблюдов), Павка несет боевую вахту на крейсере, Попов подался в Латвию под крыло папы-директора…

Наша в/ч тоже изгнана из Экипажа в центре, и я долго и нудно добираюсь к ней куда-то на Петровские острова. Мой должник и командир Афонин куда-то послан. Радушно встречает заботливый замполит подполковник Баженов. Для ночлега он может предложить мне только стол в канцелярии: кубрики переполнены матросами. Зато Баженов обещает быстро обновить гардероб: на моем – неистребимые следы читинских штурмов…

Много ударов мне наносит родной Строймонтаж-11, располагавшийся тогда на територии 122-го завода на Магнитогорской (сейчас там офисы завода Лепсе, – это рядом с большим спортивным магазином). В финотделе мне заявили, что за мной числится большой долг. Я поднял все свои записи о посланных авансовых отчетах, – по ним я был чист, как ангел. Оказывается, финотдел не учитывал мои затраты на личный состав. Например: в круглую копеечку обошлась державе отправка из Забайкалья в Ленинград большого ящика с изношенными матросскими носками и трусами. Это интимное обмундирование выслужило свой срок и превращалось в ветошь, но, по написанным в некоем «Наставлении» правилам, – только после проверки каким-то лицом, которое было в Ленинграде…