Еще вчера. Часть вторая. В черной шинели

Посещаем фотографию, где нас увековечивают в нашу главную дату. Праздновать свою свадьбу – только вдвоем – мы отправляемся в ресторан «Спорт» на Красноармейской площади (?), которая рядом с Бессарабским рынком и Крещатиком. У моей Малышки и у меня – пол-Киева друзей, но мы не можем и не хотим никого звать и видеть. Сообщаем, что у нас свадьба, только молоденькой официантке. Она изумленно ахает при виде столь многолюдной свадьбы и проникается к нам сочувствием. Сажает нас в уютное обособленное местечко, где могут сидеть только двое. Советует нам, что выбрать в меню, все наши желания исполняет быстро. Правда, мы никуда уже не торопимся…

Окруженные заботой нашей официантки, мы очень хорошо празднуем нашу свадьбу с минимальным количеством гостей, равным нулю. Впрочем, бывают и отрицательные величины. Из общего зала некое «лицо кавказской национальности», с лоснящейся рожей и усиками, непрерывно пялит глаза на мою супругу. Затем «лицо» не выдерживает и подходит, чтобы пригласить ее на танец. «Нет, не хочу» – отказывает ему жена. На второе и третье настойчивое приглашение говорю ему «нет» уже я, после умоляющего взгляда Эммы.

– Ну, почему? – вопрошает «лицо». У нас считается честью, когда твою девушку приглашают на танец другие…

– А у нас за это морду бьют, – знакомлю я соискателя с обычаями своей страны, после чего межнациональный обмен культурными ценностями как-то сам собой угасает.

Первая брачная ночь

О, ночь мечты волшебной,

Восторги без конца…

(Ария Надира, «Искатели жемчуга», Бизе)

Сохраненное меню ресторана «Спорт» в тот день было бы уникальным документом: и нашим, и того времени. Можно было бы узнать, чем именно лакомились мы на нашей свадьбе. Впрочем, один компонент свадебного ужина стает известным очень скоро. Более того, – я запомнил его на всю оставшуюся жизнь…

За час до полуночи мы покидаем гостеприимную харчевню и берем такси. Едем на Сталинку. Не отпуская такси, довожу молодую жену до дверей. Прощаемся. Почти – как юные пионеры. Я возвращаюсь в машину, которая довозит меня до гостиницы. Мои соседи уже спят, тихонько укладываюсь на узкую койку и я, счастливый молодожен…

Через полчаса я уже сижу на койке: меня неудержимо мутит. Как месяц назад в Ленинграде. Только теперь меня гложет тревога за молодую жену. Она тоже отравилась? Она ведь не знает, как надо действовать. Сейчас, сейчас… Я приведу себя в чувство и поеду к ней.

Меня просто выворачивает. В общественном умывальнике я приникаю к водопроводному крану: надо выпить ведро воды. Жаль – нет марганцовки. Я пью, «выворачиваюсь», опять пью. Почему-то стает все хуже, я уже плохо соображаю, сильная боль просто корежит меня. Как сквозь вату доносятся слова:

– Вы – военный? Документы при себе есть? Возьмите документы!

Пытаюсь сосредоточиться. Я, оказывается, успел уже одеться «по гражданке», чтобы ехать к Эмме: на мне белые брюки с «военным» ремнем от кортика и синяя футболка с короткими рукавами. Возле меня стоят два дюжих военных «медбрата» с носилками; в дверях тревожно смотрит дежурная по гостинице, – это она вызвала военную скорую помощь.

Из тужурки забираю удостоверение личности. Медбратья спускают меня с третьего этажа и укладывают на лежак зеленого воронка.

Машина трогается. Подъемы, спуски, повороты вправо и влево. Сквозь окошко видны проплывающие мимо уличные светильники. Едем около получаса. Выходим у ярко освещенного подъезда. Медбратья вводят меня в приемное отделение госпиталя и уходят. Несколько пожилых санитарок смотрят с сочувствием на меня. Одна из них говорит, что мне придется ждать еще долго: у дежурного врача-хирурга сейчас началась неотложная операция…

Беру власть в свои руки. Я уже понял, почему не помогло «водолечение» в гостинице: вода была холодная.

– У вас есть теплая вода и марганцовка? – спрашиваю я у санитарок. Они подтверждают: все есть. Одна приносит кружку теплой воды и стеклянную пробирку с кристаллами марганцовки.

– Нет, девоньки, нужно целое ведро теплой воды…

«Девоньки» служат все-таки в военном госпитале и беспрекословно подчиняются командам. Добавляю в ведро марганцовки и на глазах изумленных санитарок начинаю лечиться, поглощая одну за другой большие кружки розовой воды, периодически возвращая принятое природе, точнее – помойному ведру. Сразу стает легче, боль почти проходит. Большое дело – опыт. Один вопрос стучит в голове: как там моя молодая жена? Начинаю соображать: если меня здесь «оприходуют», то опять заставят ждать, пока будут расти и набираться сил неторопливые микробы…

Удостоверение – в кармане брюк. Надо бежать немедленно.

– Где у вас туалет? – интересуюсь у «девонек». Они дружно выбрасывают руки в сторону входного коридора. Нахожу, очищаюсь от всех лекарств и их последствий, затем проскальзываю к подъезду. В освещенном окне недалекой проходной, клонясь на винтовку, дремлет часовой в форме курсанта. Когда я проходил возле него, он даже не шелохнулся. Я свободен!