Ещё более Дикий Запад

Не скажу, что будет их не хватать. Или… будет?

– Что это было? С ним? Сперва моя кровь подействовала, а потом… потом… перестала? Почему?

Раз уж я пока здесь и могу задавать вопросы.

– Потому что этот безумец решил стать драконом, – отозвался Кархедон.

– И у него почти получилось.

– А… это можно?

– Почему нет. Ты ведь становишься.

– Так! – От удивления я подалась назад и шлепнулась-таки с камня, неловко взмахнув крыльями. – Я… что?!

– Становишься драконом. Это займет некоторое время.

– В смысле… вот так… как здесь? Чешуя, крылья и хвост?

– Чешуя, крылья и хвост, – подтвердили братья и, глянув друг на друга, засмеялись. Вы слышали когда-нибудь, как смеются драконы? Как когтями по стеклу. И дымом все вокруг заволокло.

– Я не хочу!

– Боюсь, у тебя нет выбора. Ты приняла мою Силу, – сказал Эрханен.

– И мой Дар, – добавил Кархедон, скалясь так радостно.

– Я не принимала! И… я даже коробку не открыла.

– Так что тебе мешает?

Понимание, что не всюду стоит совать свой нос. А еще она не открывается.

– Сила крови Великого Дракона такова, – перестал улыбаться этот золоточешуйчатый засранец, – что нет такого вместилища, которое способно было бы удержать ее.

– К-как нет?

– Мой многомудрый брат пытается сказать, что эта Сила, даже помещенная куда-либо, становится частью этого предмета. И изливается сквозь него. Когда-то я преобразил некоторые вещи, отдав их племенам. И кровь стала частью этих вещей.

– И частью коробки? То есть там, внутри…

– Столько лет прошло, думаю, там внутри ничего и не осталось.

– А флакон? Там ведь тоже…

Я хлопнула лапой по груди, но спохватилась, что во сне все иначе.

– Ну да… теперь артефакты не то что внутри, а… они сами, да? И я брала их в руки. Но… Эдди тоже брал! И Чарльз. И…

– В них нет нужной крови.

– А во мне есть?

– Именно. И кровь. И Дар. Все совпало, – снова разулыбались они. Да так предовольно, что прямо тянуло хвостом по мордасам приложить, чтоб довольства, стало быть, слегка поубавилось. Но я сдержалась. – То есть… я стану драконом?

– Возможно. Сила подобна воде. Сквозь песок она пройдет, а в земле породит жизнь. И чем та обернется? Как знать.

– Смотрю, годы заточения пошли тебе на пользу, – фыркнул Эрханен, выдохнув клубы пара. – Ты думать начал.

– Ладно. – О том, стану ли я драконом, подумаю позже, в обстановке более подходящей для размышлений. Взгляд же мой снова остановился на дирижабле, который медленно полз к отрогам гор. – А со Змеенышем что? Он тоже… умел становиться драконом?

– Он хотел.

– И… нашел, да? Городов шесть, артефактов три. Еще где-то три оставалось?

– Один. – Черный дракон посерьезнел. – Два я потратил, прежде чем понял, что делать. Еще два ушли на камни жизни для племен. Один спрятал мой брат. И да, тот человек нашел оставшийся источник. И в его крови тоже гуляло эхо Силы.

И потому Уильям Сассекс – младший стал преображаться.

– Сила эта откликнулась, но он решил избрать быстрый путь, – продолжил Эрханен. – И не справился.

– Его тело было слабым.

– И разум. Разум всегда ломается раньше тела.

– Но его кровь, – Кархедон посмотрел мне в глаза, – она будет иной.

– То есть… – Я похолодела. – Августа родит… дракона?

– Того, кто сможет стать драконом.

– И… я?

– И ты.

– И с нами вы вернетесь? В этот мир?

Твою ж мать! Безумные, одержимые жаждой крови твари, чешуйчатые и клыкастые, а еще способные внушить любовь самим своим видом, появятся на земле?

И я буду такой тварью?

Я и… ребенок Августы? Наши дети?

– Успокойся. – Кархедон вздохнул, и меня окатило горячим паром. – Наше время давно ушло. Еще немного, и пространство истощится, а мы получим свободу. Мы уйдем.

– Куда?

– Туда, где миров много, и, возможно, в одном из них нам будет позволено обрести плоть. Или родиться заново. Так порой случается.

– А… мы?

– А вы останетесь. И то, какими вы будете, зависит лишь от вас.

– А если я выкину? Флакон? И… коробку? Сожгу? Развею пепел? Что тогда?

– Ничего.

Поздно, значит? Их Сила… во мне? И в моих будущих детях? И… и если то, что я видела, правда, то не лучше ли вовсе этим детям на свет не появляться?

Мне страшно! Видят боги, до чего мне страшно.

– Когда-то давно, – заговорил Кархедон очень мягко, с нежностью даже, как мне показалось, – когда мир был молод, и мы тоже, мы были другими. Мы слышали этот мир. И пытались сделать его лучше.

– А… мы?

– Я не знаю, что будет с тобой, проклятая. И с твоими детьми. С тем, какими станут их дети, и дети их детей. Это слишком сложно и далеко даже для нас. И для тебя. Но лишь тебе решать, что делать дальше.

Черный дракон склонил голову.

– Не спеши, – сказал он. – Когда будешь решать.

– Почему?

– Вы в какой-то мере мои дети. И вы тоже льете кровь. Много крови. Разве нет? Вы убиваете подобных себе. И не подобных себе. Вы терзаете мир. Вы тянете из него силы. Но значит ли это, что вас нужно уничтожить?

– Я… не знаю.

– Никто не знает. В том-то и дело. – Дракон протянул морду и коснулся моей шеи. Его дыхание было горячим. – Никто и никогда не знает…

То есть решать мне?

Только мне?