Ещё не поздно

— «Внимание! Спустя три года после неожиданного распада нашумевшей рок-группы «Семь жизней», бывший фронтмен квартета Андрей Минаев дает эксклюзивное интервью! Встречайте!».

Я не знала, кто кричал громче: зал или студия, когда на экране появился Андрей. Так вот для чего нужен костюм! Приветственно кивнув ведущему, Андрей уселся в кресло.

— Какой он сексуальный! — услышала я рядом стон девушки, стоявшая в обнимку с парнем.

— «Итак, Андрей Дмитриевич, мы знаем — вы не любите интервью и старались избегать их в течение многих лет, почему сейчас?»

— «Захотелось».

Ха.

Андрей остается Андреем.

Я вздохнула. Перед глазами вдруг помутнело. Неужели поднялась температура? Нужно присесть, иначе упаду в обморок.

— «Где вы скрывались три года?»

— «Думаете, я скажу вам свой адрес?»

Как грубо.

— Он прав.

Я повернулась к Диме.

— Его слава мешала личной жизни. Сейчас, когда ее нет, он отгородил от приставаний журналистов — дочь, лишь бы те не мешали ей жить нормальной жизнью.

— А почему сейчас? — повторила я вопрос ведущего. Дима, сунул руки в карманы джинс и кивнул подбородком в сторону телевизора:

— Скоро исполняется тринадцать лет со дня основания группы. Для Андрея она много значила и не прийти он не мог.

Я поняла. Помню, в газетах упоминалась его страсть к музыке. Он любил писать и исполнять стихи, для него это было занятием всей жизни. Больше чем хобби. Часть его самого. После смерти жены, Андрей не мог писать, не мог вернуться к музыке, зная, что ту, которую он любил всей душой — больше нет. Именно поэтому он бросил музыку, именно поэтому он перестал писать.

Неожиданно Колчин произнес:

— Раньше он не пел. До встречи с тобой. Ты его спасение, Тамара.

Я качаю головой.

— Да. Вы оба спасение для друг друга.

В кармане куртки завибрировал мобильный.

— Телефон, — сказал Дима. Проснувшись от наваждения, вынув из кармана телефон, перевела взгляд с номера на экран телевизора.

Как он?..

— Алло, — осторожно начала.

— Ты где?! — рявкнули на другом конце провода. — И нечего молчать, это запись.

Я отняла телефон от уха. Да как он узнал?

— Эй?!

— Что случилось? — спросила я, смотря на экран. Надеюсь, с Леной ничего не произошло, это единственная причина звонка Андрея.

Или нет?

— Что у тебя с голосом? Заболела? И где тебя держит Димуля, в морозильной камере?

О чем он говорит?

— САБО! — рычит он в трубку. Не понимаю, чего он злиться?

— Созрел, — шепнул мне на ухо Дима. Я шикнула на Колчнина.

Вмешательство Димы в разговор разозлило Андрея еще больше.

— Чего он пищит? Он с тобой? Вы обнимаетесь? Я убью его!

Не будь мне плохо, я бы посмеялась над абсурдностью слов. Наверняка Андрей выпил, иное объяснение найти я не могла. Я дала знак Диме, что выйду на улицу, тот лишь одобрительно кивнул, томясь от предвкушения побыть наедине с Дашей. Прижимая трубку щекой к уху, я натянула варежки, вышла на улицу и резко остановилась. Напротив главного входа увидела Андрея, стоявшего, облокотившись о капот машины, держа сигарету в пальцах. В ухе мигал огонек гарнитуры. Не убирая от меня взгляда, Минаев снимает гарнитуру и кидает ее в снег. Бедная гарнитура…

Я убираю телефон, слушая гудки, смотря на Минаева. В голове крутилось множество вопросов: как он узнал, что мы здесь, какие бури чувств охватывают его. Потому что поза, с какой он стоял ко мне лицом, говорила сама за себя.

— И где он? — первое, что спросил Андрей, когда я подошла к нему. Говорить было больно, и я просто стояла, любуясь его красотой. Его волосы были забавно всклочены, от чего хихикнула.

— Ну? И чего бледная? Испугалась?

Бледная?

Раскуривая сигарету, он наклонил свою темноволосую голову к рукам, сложив их лодочкой, чтобы ветер не загасил пламя и внимательно посмотрел на меня.

Холодная шершавая ладонь легла мне на лоб, от чего я вздрогнула. Казалось все тело охватил неистовый жар. Зеленые глаза сощурились, осмотрев меня с ног до головы, останавливаясь на моих губах. Для многих прохожих наша поза показалась бы романтичной. Но Андрей одарил меня таким яростным взглядом, от чего холодок прошелся по спине.

Молча, схватив меня за руку, он запихивает меня в салон пикапа.

— У тебя жар? — слышу я издалека его голос.

Машина резко тронулась, взвизгнув шинами. В боковое зеркало я рассмотрела Диму, бежавший за пикапом, но не успел и от разочарования пнул рядом машину по колесу. Обернулась и пыталась понять Минаева. Вел он себя странно, но что более странно были его сжатые губы, горящие глаза и пальцы, вцепившиеся в рулевое колесо.

— Давно чувствуешь себя плохо. — Не вопрос, а утверждение. — И не сказала! Почему не ушла? Не позвонила?

А он бы приехал за мной?

— Сабо, Сабо, — укоризненно качает он головой, — когда научишься думать?!

Я молчала, не зная как реагировать на его слова. Несколько недель назад Андрей проявив заботу, оставался со мной в комнате, когда я упала в обморок. Он тогда сказал, Дима волновался за меня, не он. Сейчас глядя на Минаева, поняла, что он искренне волнуется за меня. От его заботы на душе потеплело, а сердце затрепетало.