Эшвин (ЛП)

Исключительное чувство вины Риоса гарантировало это. Любой нес ответственность за оставшихся родственников Всадников, даже если это не их прямая обязанность.

— Неужели их близкие никогда не возмущаются? Жертвенностью, я имею в виду? Всадники вольны делать свой выбор, но ведь это касается и их семьи тоже.

— Те, кто вырос здесь? Редко. Они скорбят в день, когда Всадник уходит навсегда, если у них есть какое-то горе вообще. Мы не боимся смерти здесь так же, как и в других Секторах.

Внезапная судорога вокруг глаз заставила улыбку превратиться в кривую ухмылку. Самоуничижительную ухмылку.

— Их жертва не смерть. Это кровь на их руках, когда они умирают. Они получают свой шанс присоединиться к остальным в Славе, которая приходит после смерти. Вот почему их почитают. И почему они остаются одни. Единство семьи — это святое дело для людей в Секторе 1. Связь, превосходящая смерть. Для Всадников, чтобы отделить себя от этого, требуется полное отречение от небесных наград, которые ждут их.

Это было не просто словами. А вороны на татуировке, увековечившие убийства Джейдена, были не просто символами. Они были очень реальным напоминанием о душе, которая теперь потеряна навсегда.

Кора откашлялась.

— А что насчет тебя?

— Меня?

— Тебя, — повторила она. — У всех ведь разные чаяния, не так ли? Ты их лидер, их король. Что является твоей жертвой, твоим наследием?

— Я не знаю.

Гидеон выжал воду из ткани, наблюдая, как капли падают, образуя небольшую рябь на поверхности чаши.

— Мне, вероятно, не следует признаваться в этом, так что не говори никому, пожалуйста.

— Я серьезно, Гидеон.

— Я тоже. Война разорвала связь между Эдемом и Секторами.

Он указал на воду. Рябь отражалась от стенок чаши, и теперь мелкие волны сталкивались друг с другом, создавая хаос.

— У нас есть возможность собрать все обратно в нечто лучшее. Может быть, это изменит мое наследие. А может быть, это изменит людей? Слишком рано, чтобы быть в чем-то уверенным.

Кора выросла в рамках ограничений, но этого можно было избежать, если убежать достаточно далеко. Обязанности Гидеона были частью его самого, начиная с древнего имени в его крови. И она не могла себе даже представить тяжести груза, лежащего на его плечах.

Вдруг Гидеон громко спросил:

— Что ты хочешь?!..

Кора обернулась, проследив за взглядом Риоса.

— Я пришла, как только услышала. — Охранники склонили голову перед Эйвери, торопливо вбежавшей во двор. Ярко-красный плащ колыхался вокруг ее ног. Она остановилась при виде тела на столе, страдание исказило ее черты.

— О нет! Только не Джейден!

— Эйвери…

Голос Гидеона был мягок, как всегда, но Koрa почувствовала неуловимое изменение в его поведении. Братские интонации исчезли, уступив место Гидеону Риосу, лидеру, который относился к каждому человеку в его Секторе, как к члену семьи, но не позволял никому из них подойти слишком близко, сохраняя определенную дистанцию.

— Прости. Я знаю, что ты испытывала нежные чувства к нему.

Пораженная, Эйвери встретилась с ним недоумевающим взглядом.

— Малена была влюблена на него. Она одна из беженцев из Сектора 2 — из Дома Лотоса. Он обычно помогал ей с делами, чинил сломанный кран… — ее голос сломался.

Глаза Коры наполнились слезами. Слова Эйвери рисовали милые бытовые сцены, и они так сильно разнилось с громадным ростом Джейдена и его статусом воина. Но это соответствовало, даже если играть в семью было последним для Всадника, тому, кем Джейден являлся по сути.

Гидеон положил свою тряпочку на край чаши.

— Спасибо, что сказала мне. Если ей нужно что-нибудь… — Желваки на его челюсти напряглись. — Пусть даст знать Мариселе. Если она была важна для него, то она важна и для нас.

Эйвери покачала головой, и Koрa постаралась сдержать слезы, читая невысказанные слова в ее темных глазах.

Больше никто не мог дать Малене то, что ей было нужно!

Прежде, чем Гидеон произнес еще что-нибудь, через дверь на противоположной стороне двора влетел Ивэн. Он был одет, как обычно, в черное — тень с ледяными голубыми глазами. Его слова прозвучали холодно и рационально:

— У нас появилась информация о новом лагере рейдеров. Дикон собирает Всадников.

— А наш гость?

Ивэн колебался только секунду, но этого было достаточно, чтобы его неприязнь стала очевидной.

— Эшвин собирается тоже.

Гидеон изучал мужчину.

— Это беспокоит тебя?

— Нет, сэр.

Это было одновременно и ложью, и правдой. Ложью, потому что отвращение Ивэна был достаточно явным, чтобы пробиться даже через его обычно сухую замкнутую манеру поведения. И правдой, потому что его личные чувства ничего не значили в свете желания Гидеона и были намного менее значительны, чем его распоряжения. Если Гидеон хотел, чтобы Эшвин вернулся живым и здоровым, каждый Всадник приложит максимум усилий, чтобы это случилось.

Кора не знала, испытывать ли облегчение или пугаться до смерти.

Гидеона это не волновало. Он принял состояние противоречия Ивэна и его подчинение без вопросов.

— Скажи Дикону, я подойду в ближайшее время, чтобы окончательно обсудить наши планы.