Эшвин (ЛП)

Вздохнув, Кора взяла антисептик и начала заниматься раной. Малхотра в стоическом молчании переносил манипуляции с плечом так долго, что она почти отключилась от всего окружавшего, работая в привычном ритме, когда мужской голос снова разрушил его.

— Тук-тук.

Она моргнула, но слова пришли автоматически.

— Кто там?

— Контроль-маньяк (прим. — человек, который патологически хочет все контролировать).

— Мань…

— Теперь ты должна сказать «какой маньяк?» — перебил Эшвин, до этого момента терпеливо сидевший с каменным выражением лица, как будто не он только что рассказывал анекдот. Но его взгляд сосредоточился на ее лице, полный такого жадного предвкушения, что она ощутила это, как толчок в грудь.

Когда-то давно она начала рассказывать ему шутку про «Тук-тук», как способ раскрепостить его, чтобы просто что-то сказать и сломать повисающее молчание. Это всегда смущало его больше всего, потому что глупые шутки и профессиональные, смертельно опасные воины не совместимы по определению.

И однажды пересилив себя он, наконец, начал понимать их значение.

Коре хотелось поцеловать его. Погладить пальцами по щеке, зарыться в волосы и поблагодарить. Расплакаться.

В конце концов, она улыбнулась и покачала головой.

— Ты поймал меня!

Его губы… изогнулись.

Не совсем улыбка. Она была свидетелем попыток Эшвина и раньше, но они всегда казались немного натянутыми. Искусственными.

Но именно сейчас, когда едва ли можно было назвать движение губ настоящей улыбкой, она уловила это — легкую искру удовлетворения и удовольствия.

— Я исследовал шутки, — сказал он девушке. — Ты знала, что раньше издавали книги, в которых не было ничего, кроме шуток?

— Конечно. — Кора взяла шприц с анестетиком. — Раньше были люди, чьей работой было рассказывать анекдоты. Я иногда смотрела видео, в котором не было особого смысла. Просто много шутливых социальных и политических комментариев.

— В середине двадцать первого века политика была довольно спорной. — Эшвин даже не вздрогнул, когда она сделала инъекцию. — Энергетические войны длились в течение почти двух десятилетий. Я полагаю, сам конфликт свидетельствует по большей части о поп-культуре. Ты знаешь, что получилось в результате.

Эдем, самодостаточный город, где маяк будущего спасли от солнечной вспышки, которая «поджарила» инфраструктуру по всей стране, просто потому, что они в тот момент не включили его.

— Я изучала все это, конечно. Вспышка, военный переворот «проекта Эдем». С этим просто трудно смириться. — Это не имело никакого смысла, так что она снова попыталась. — Поп-культура, я имею в виду. Все были так сосредоточены на вещах, которые не имели никакого значения, не тогда, когда весь мир рушился вокруг них.

— Иррациональность является единственной человеческой константой, которую я в состоянии различить. — Эта почти-улыбка вернулась. — Возьми O'Kейнов в Секторе 4. Их мир разрушен, но они все еще развлекаются. Может быть, единственной истинной человеческой константой является то, что, как у биологического вида, у нас нет никакого представления о безвыходной ситуации?

— Верно. И они были правы, не так ли? Мы все еще здесь.

— До сих пор. — Эшвин рассеянно потер большим пальцем по сдвоенным штрих-кодам, темнеющим на его запястье. — Я не обладаю многими из черт, которые замечаю у людей, но я понимаю одно. Я никогда не встречал солдата Махаи, который мог бы представить себя в безвыходной ситуации.

— Человеческая природа, — пробормотала она.

— В таком случае, это делает нас менее человечными, или более?

— О, я бы сказала, такими же людьми, как и все остальные. — С возможностью иметь те же сильные и слабые стороны, надежды и мечты. Радость и боль. — Ты собираешься на поминки?

— Да. Гидеон попросил меня присутствовать.

Риос не особо стеснялся, подталкивая Эшвина и Кору друг к другу, но поминки Джейдена планировались как торжественное мероприятие. Священное. И сводничество было бы последним, что у него должно быть на уме.

— Как ты думаешь, Гидеон будет просить тебя остаться в Секторе 1?

Прошло почти двадцать секунд напряженного молчания, прежде чем Эшвин кивнул.

— Большинство лидеров Сектора сделали бы это. Я — грозный союзник.

То, что хотел Гидеон, и то, что позволила бы База — разные вещи.

— Не захочет ли командование вернуть тебя обратно? Сейчас, когда дезертиры уничтожены?

— Ты их знаешь. Как ты думаешь, что бы они ответили, если бы я сказал им, что Гидеон Риос хочет, чтобы я остался в его поместье?

Они бы не упустили возможность сформировать альянс. Они не могли позволить себе упустить такой шанс, не сейчас, когда Гидеон имел доступ к другим лидерам Секторов и ко всей их информации, важной или нет.

— Я думаю, что… — Кора немного помялась, прежде чем решительно продолжить, — они бы ожидали результат инвестиций своих ресурсов. И это может быть опасным для тебя.

Его брови чуть заметно изогнулись в иронии.