Эскадрильи летят за горизонт

Бочину в начале сентября было присвоено звание Героя Советского Союза. Он успешно провел 250 боевых вылетов, отлично действовал в период разгрома донецкой группировки противника, сбил в ночных атаках несколько немецких машин, проявил незаурядную смелость, отвагу и инициативу. Об указе нам уже сообщили, но награду Петр Бочин получить не успел. Я предложил другу для придания солидности и авторитета надеть пока мою Золотую Звезду. Он согласился.

На следующий день к нам заглянул командующий генерал-лейтенант авиации Хрюкин, проводивший инспекторский облет фронтовых аэродромов истребителей и штурмовиков.

Меня предупредили, что генерал зайдет к нам в общежитие. Собрались в небольшом помещении. Тимофей Тимофеевич Хрюкин пришел в сопровождении командования полка. Я доложил по всей форме.

— Что вас так мало? — удивился командующий.

Ему объяснили, что половина летного состава находится в командировке. Генерал внимательно оглядел все и остался доволен. Потом подозвал Ивана Вишневского, открыл планшет и достал плоский пакет.

— Присваиваю тебе за примерную службу звание «младший лейтенант». Вот погоны. Носи на здоровье и служи до генерала...

Изложив перед личным составом ближайшие задачи, командующий стал прощаться. А нам с командиром полка и замполитом сказал:

— Вам, товарищи, необходимо продумать вопрос о ночном патрулировании отдельных объектов. Летчики у вас опытные и с этой работой справятся.

Мы с пониманием восприняли необычное задание.

— А главное сейчас — подготовить материальную часть и людей к прорыву обороны на Молочной...

Перед войсками Южного фронта, в состав которого входила теперь наша дивизия, от Запорожья до Азовского моря оборонялись части 6-й немецкой армии. Враг придавал особое значение своему рубежу на реке Молочной, который прикрывая низовье Днепра и подступы к Крыму с севера. [129]

Наш полк, помогавший наземным войскам в полосе своего фронта, привлекался также для действий по запорожскому плацдарму врага, где вели наступление армии Юго-Западного фронта. В одну из ночей мы бомбили укрепления врага в районе Мелитополя и вели разведку на Крымском полуострове от Перекопа до Севастополя. Наши экипажи разрушали переправы возле Никополя и Запорожья. И здесь, как всюду, шарили в небе зенитные прожекторы, густо рвались снаряды, хищно тянулись ввысь тяжелые трассы «эрликонов».

Лучи прожекторов захватили наш самолет. Я не маневрировал, так как уже шел курсом на цель, а внизу рвались бомбы.

— Одна попала в переправу, — сообщил Усачев. — Это сработал экипаж Сиволдаева.

Метров на двести ниже висели светящие авиабомбы. Переправу было видно как днем, особенно место разлома ее настила.

— Клади наши бомбы рядом! — кричу Усачеву.

И он отлично выполнил команду...

Затем мы несколько ночей бомбили переправы, чтобы не дать противнику восстановить их и ускользнуть на правый берег Днепра.

14 октября войска Юго-Западного фронта (позднее 3-й Украинский) освободили Запорожье, а командование нашего Южного фронта (позднее 4-й Украинский) выдвинуло 8-ю воздушную армию к Днепру на участок от Горностаевки до побережья Черного моря. Только у Никополя, южнее Запорожья и севернее Горностаевки, оставался укрепленный район противника.

Мне не раз приходилось летать над этим районом днем и ночью, в одиночку и с группой. Противник хорошо подготовил свою оборону в инженерном отношении, прочно связал между собой все опорные пункты. Как только самолет пересекал линию фронта, его встречал плотный огонь зениток: гитлеровцы очень боялись, что воздушное фотографирование вскроет систему их обороны. Но мы все равно снимали этот район вдоль и поперек. А наши самолеты каким-то чудом вырывались из пекла, хотя на крыльях и фюзеляжах каждый раз зияли многочисленные пробоины. И не случайно летчики, встречаясь дома, удивленно спрашивали друг друга: «Как, ты еще жив?..»

Только в начале февраля 1944 года войскам 4-го Украинского фронта во взаимодействии с войсками 3-го Украинского фронта удалось разгромить никопольскую группировку [130] врага — его последний оплот на левом берегу Днепра. Но это было потом, а пока, в конце декабря 1943 года, мне передали из штаба полка: «Тебя вызывают на конференцию. Сбор в поселке Аскания-Нова!»

На юге стояла распутица, из-за которой все, что двигалось по земле, увязало и тонуло в грязи. Взлететь можно было лишь во время заморозков: тогда земля амортизировала на разбеге, похрустывая ледком под колесами.