Эскадрилья ведет бой

А в небе — ни точки, ни звука. Кругом — белое безмолвие. Но вот Годулянову вдруг почудился далекий рокот. Механик рванул с головы ушанку, ладонью заслонил глаза от яркого света и, всматриваясь в еле заметную точку, возникшую в небе, слушал тишину. Уже не точка — уже силуэт самолета выделяется четко на фоне сероватого неба, уже приглушенный гул перешел в рокот. И вдруг Николай Годулянов ощутил в груди теплые толчки: «Мотор — мой!» — механик способен узнать свою машину «по голосу»!..

Самолет все ниже, все ближе. Но радость тут же сменяется беспокойством, на лице Годулянова недоумение и тревога. Что это: мотор дает перебои, а истребитель как-то странно переваливается с крыла на крыло?

Годулянов побежал за самолетом. Истребитель как бы плюхнулся на полосу, пробежал немного и застыл на месте. Мотор тихо рокотал. Из кабины никто не появлялся.

Николай вскочил на крыло. С противоположной стороны у кабины показался только что подоспевший сюда инженер эскадрильи старший техник-лейтенант Николай Коновалов. Они увидели страшную картину: окровавленный летчик, мертвой хваткой сжимая ручку управления, склонился головой на правую руку. Левая висела безжизненно, и сквозь растерзанный осколками рукав наружу проступила кровь.

К самолету уже спешила санитарная машина. Когда летчика укладывали на носилки, он вдруг открыл глаза и, узнав командира, произнес:

— В районе Чистяково — танковая группа, близ Снежного — механизированная. Идут на Ростов…

И потерял сознание.

…С того дня прошло немало лет. И вот они встретились — летчик и механик. Узнали друг друга сразу. Молча обнялись — и долго стояли так: голова к голове. Потом каждый рассказал о себе.

Находясь в госпитале, Викентий Карпович узнал, что ему, одному из первых в полку, присвоено высокое звание Героя Советского Союза. После излечения летчик возвратился в свой родной 16-й гвардейский истребительный авиаполк и продолжал бить врага.

Годулянов же был переведен в другую часть. И только уже после войны судьба свела их вместе на несколько дней. Они искренне рады были такому счастливому случаю, вспомнили былое, друзей-товарищей своих, верных долгу, преданных святому делу защиты Родины.

…И друга крепкое плечо… Кто не подставлял его товарищу, когда тот оказывался в беде? Кто не опирался на это плечо в свой самый трудный час? Большая это сила — и ничем не измерить ее!..

Есть у меня фронтовой товарищ Алексей Закалюк. Встретимся — вспоминаем наше боевое братство, яркие, волнующие эпизоды, просто, убедительно, ярко раскрывающие и душу нашего человека, и его моральную чистоту, и верность долгу.

В середине марта 1943 года привелось Алексею в составе группы истребителей сопровождать наши бомбардировщики, наносившие удар по косе Чушка, где наша разведка обнаружила большое скопление войск противника.

Бомбардировщики вышли на цель, стали на боевой курс и приступили к бомбометанию. Делали это уверенно, спокойно, словно бы и не рвались вокруг снаряды, не полосовали небо трассы смертельного огня.

Один бомбардировщик оказался подбитым. Он задымил, приотстал от группы, отвернул в сторону и пошел со снижением. Командир истребительного авиаполка, возглавлявший группу прикрытия, передал по радио:

— Закалюк, Вильямсон — прикройте.

И пара краснозвездных истребителей повернула к подбитой машине, взяла под защиту боевых друзей. Два «мессера», пытавшиеся добить поврежденный бомбардировщик, тут же были отогнаны от него.

Старший лейтенант Закалюк пытается связаться с экипажем подбитого самолета, но это никак не удается: видимо, радио на бомбардировщике выведено из строя, не действует.

А тяжелая машина идет все ниже, ниже. Закалюку хочется крикнуть:

— Поближе к берегу идите, ребята. Держитесь!

Но не услышат его «бомберы». Крылья готовы истребители подставить, хоть как-нибудь помочь — да это невозможно. А внизу море, холодное море.

Обессиленный бомбардировщик, протянув в небе косой дымный след, планирует и садится на воду. Над ним кружат два истребителя, проносятся низко-низко, взмывают, снова снижаются. Закалюк и Вильямсон знают: подбитая машина может продержаться на плаву лишь несколько минут. А потом что?

Экипаж выбрался на центроплан. Трое в меховых комбинезонах машут истребителям руками. Взывают о помощи? Нет — прощаются: знают, что друзья в сложившейся ситуации ничем уже им не помогут.

Проходит несколько минут. Бомбардировщик погружается в воду. Холодные волны смыкаются над ним, над головами трех смельчаков…

Каково наблюдать такую картину?..

Слезы на глазах, боль в груди, вздох тяжелый — от бессилия и отчаяния — и крепче сжат штурвал, и клятва мстить врагу…

То было в середине марта на траверсе станицы Голубинской. А пять недель спустя произошел второй подобный случай.

Как и тогда, Алексей Закалюк и Александр Вильямсон шли в составе восьмерки истребителей, прикрывавших группу бомбардировщиков, которым была поставлена задача нанести удар по артиллерийским позициям, с которых противник вел яростный огонь по героическому десанту на Мысхако.