Эскадрилья ведет бой

В целом боевой день был успешный к показал, что мы не только сохранили боевую форму, хорошо владеем тактикой группового воздушного боя, не только не утратили в связи с длительным перерывом приобретенные ранее навыки, но и сумели разгадать некоторые новые приемы противника.

В то же время в ходе боев этого дня проявились и недостатки, которые должны были бы насторожить всех…

О них хорошо, убедительно сказал на разборе Покрышкин.

— Опять допускаются нарушения радиодисциплины, — с возмущением говорил он. — То, что ругаются, — ладно: душу отводят. Но перебивают один другого, передающий не называет своего позывного, некоторые включаются в радиообмен и забывают выключить передатчик. Почему сбили Примаченко? — комдив, задав вопрос, сам же и стал отвечать на него: — Потому что его ведущий ни свой позывной не назвал, ни позывной ведомого. Вышло, что он предупреждает всех, а не одного лишь своего напарника. Или взять Еремина…

Еремин, услышав свою фамилию, встал, выпрямился. Лицо, ободранное, исхлестанное ветками в момент приземления, сразу же налилось багровостью.

— Слышал предупреждение?

Глаза комдива смотрели в упор, и комэск, испытывая неловкость за свою оплошность, к тому же, зная, чем она могла обернуться, честно ответил:

— Да что и говорить, товарищ командир: конечно, не слышал. Уже в атаку пошел, по «юнкерсам» бью — азарт охватил, даже забыл, что тангенту нажатой держу.

— А что ведомый?

Вскочил напружиненный Новиков:

— Сам из-под «фоккера» выкручивался, но Еремину кричал:

— Сзади «фока»!

— Все вы — «фока», «фока»! Готовиться на земле лучше надо! И меньше в воздухе болтать. Сколько раз об этом напоминать надо? Уже и командир корпуса мне за вас замечание сделал: во-первых, шумите без толку, во-вторых, с его станцией наведения ведущие почему-то не связываются, а ведь она для нас — главная… И еще одно. Из-за лишней болтовни пеленгатор невозможно, когда это необходимо, использовать.

Высказал Покрышкин свои замечания — и вроде бы душу отвел. Хоть и резковато говорил, но знал и верил: ребята все учтут и постараются не повторять недостатков. Эта мысль, эта уверенность помогла Покрышкину строить вторую часть выступления, нацеленную уже вперед, в завтрашний день. Летчики внимательно ловили каждое слово командира дивизии, осмысливая его новые рекомендации по тактике.

— Противник широко применяет свой старый метод — высылает в районы предстоящего бомбометания группы «расчистки воздуха». Идет он и на различного рода уловки и ухищрения, стремясь «выманивать» наши истребители, уводить их из районов прикрытия. Не поддавайтесь на удочку, не увлекайтесь, присматривайтесь, думайте, оценивайте ситуацию. Учтите еще одно: ходят вражеские «охотники», подлавливают оторвавшиеся от групп и неорганизованно выходящие из боя самолеты — будь это одиночный или пара. Летают мастера, бьют с высоты на больших скоростях. Выполняют только одну атаку — и сразу же уходят… Воздушные сражения над Яссами во многом напоминают кульминационные воздушные бои в небе Кубани — как по массированности, так и тактикой: смешанные группы разнотипных самолетов эшелонируются по высоте, идут «волнами», противник применяет хитрость…

Покрышкин помолчал, словно бы изучая, все ли в аудитории восприняли сказанное, и продолжал:

— Общая обстановка: противник упорно пытается прорвать нашу оборону, разорвать боевые порядки сильными ударами на небольших по протяженности участках фронта. Завтра с рассвета быть готовыми работать большими группами по 12 — 16 самолетов с перекрытием по времени, и каждая очередная группа будет находиться в готовности номер один: возможно, придется вылетать всем составом полка. Речкалов, помоги Глинке создать стабильные группы. Он ведь новый человек в полку.

…И вот наступил день 31 мая. Он действительно оказался сложным и трудным. И даже печальным.

Первый вылет состоялся на рассвете. В пять сорок пять вылетает группа Еремина в составе двенадцати самолетов в тот же Район. Иду в паре с Лихачевым, на самом «верху».

Тут надо пояснить: у меня теперь два ведомых, которых беру поочередно на задания, даю им «провозные», как говорят авиаторы. Хорошо уже дерутся оба — и Жигалов, и Лихачев. У Лихачева есть сбитые самолеты.

Уже в конце патрулирования обнаружили две группы Ю-87 общим числом 27 самолетов и одиннадцать Ю-88. Каждая прикрыта была восьмеркой Me-109. Сбили шесть самолетов врага…

Второй вылет в тот день явился для нас суровым предостережением от погони за количеством сбитых самолетов и непомерного увлечения личного счета побед в воздухе, что приводило к нарушениям боевого порядка и управления воздушным боем, а в результате этого — к неоправданным потерям.

…Было девять сорок утра. На взлет уходят четырнадцать истребителей — экипажи первой и третьей эскадрилий. Во главе ударной восьмерки — Александр Клубов.

Иду в составе шестерки прикрытия, которую ведет командир всей группы майор Речкалов. Высота — 5 тысяч метров. Район прикрытия — станция Ларга. Земля просматривается будто сквозь толстое синеватое стекло — дымка тяжело повисла.