Эскадрон «Гильотина»

Подобных проявлений народной любви Фелисиано наблюдал немало. Он отвечал на них самым сердечным образом. Однако каждый шаг давался ему с трудом: нелегко изображать на лице радость, когда в душе бушует буря. Марш был для него пыткой.

После того, как все закончилось, Вилья и Сапата отправились во дворец праздновать. Добравшись до президентского кресла, Вилья тут же уселся в него, предложив Веласко занять кресло справа (слева уже сидел Сапата). Фелисиано вежливо отказался и смешался с толпой присутствующих, избегая внимания объективов кинокамер и фотоаппаратов.

Он вышел на улицу. В воротах дворца люди, отталкивая друг друга, пытались войти, может быть, даже попасть на пленку — это ведь значило так или иначе войти в Историю.

Фелисиано отправился бродить по центру города, но прогулка не доставила ему удовольствия: все напоминало ему о прошлом и о том, к чему он когда-то стремился и что безвозвратно потерял.

Несколько последующих дней Вилья посвятил публичным выступлениям и церемониям. Среди прочего принял участие в церемонии переименования улицы Платерос в улицу имени Франсиско Мадеро[15]. На могиле самого Мадеро он произнес прочувствованную речь, в конце которой даже обронил слезу. Вилья не упустил также случая влюбить в себя всех женщин, устроить банкеты в лучших ресторанах и вообще пожить в свое удовольствие. Подчиненные последовали его примеру, так что праздники устраивались каждый день.

Единственными, кто продолжал честно работать, были бойцы «Эскадрона торреонской гильотины», и особенно его командир, полковник Веласко. Фелисиано, выполняя обещание, данное генералу Сапате, трудился день и ночь: готовил чертежи, добывал материалы, общался с поставщиками, заказывал из-за границы все необходимое для выполнения заказа. В торговой компании Мартинеса ему сообщили, что голландские блоки, без которых о хорошей работе механизма не могло быть и речи, распроданы и что по всей стране не осталось ни одного. Однако ему порекомендовали коммерсанта из тех, что торгуют европейскими товарами. Человек этот — еврей по фамилии Рабель — жил в Нью-Мехико, но в те дни как раз находился в мексиканской столице. Веласко встретился с ним, и тот пообещал ему достать необходимые детали (по очень высокой цене и с условием: за блоки заплатить вперед). Веласко согласился: сроки поджимали, а в Мехико материал достать было нельзя. Он уплатил сумму, которую потребовал Рабель, и известил генерала Вилью о произведенных расходах.

Постепенно Фелисиано удалось добыть почти все. Он продумал внешний вид будущих сооружений: они должны были получиться более изящными и элегантными, чем первая гильотина. Стойки черного дерева он приказал украсить росписями на революционные темы. Шнур покрасил в красный цвет, на перекладине укрепил горшки с вечными цветами из шелка. Нож заказал из вороненой стали.

Капитан Алварес, энтузиаст своего дела, работал с удовольствием. Давал точные указания, как ковать железо, как лучше затачивать и шлифовать пластины.

Изготовленная Веласко гильотина, несмотря на кажущуюся простоту, была с секретом, которого Веласко никогда никому не открывал. Высокое качество его гильотины основывалось на том, что угол между блоком и перекладиной составлял ровно девяносто градусов. Но чтобы добиться этого, нужно было ввинтить под определенным углом несколько болтов, расстояние между которыми должно было составлять ровно две целых и две десятых сантиметра, а направляющие должны были быть не шире семи сантиметров и крепиться гвоздями до трех миллиметров диаметром. Веласко строго хранил свой секрет, а в чертежах использовал тайнопись или приводил заведомо ложные цифры. Только человек такого же ума, как Веласко, смог бы, основываясь на его расчетах, создать столь же совершенную гильотину.

Десятого декабря Вилья покинул Мехико: у него были и другие важные дела. Часть армии он оставил в столице на случай, если враги пожелают воспользоваться его отсутствием, чтобы захватить город. Среди оставшихся был и Фелисиано со своим эскадроном: Веласко полагал, что в большом городе ему будет легче найти необходимые для работы материалы.

Эскадрон по-прежнему квартировал в трех железнодорожных вагонах, выделенных для него Вильей. Веласко распорядился, чтобы их не переселяли из Такубы — он уже привык к этому месту. Гильотину установили напротив его вагона. Братья Трухильо день и ночь несли возле нее караул, оберегая ее от выходок, подобных тем, которые имели место в Сакатекасе и от которых до сих пор сохранился след в виде не поддающейся никаким попыткам стереть ее надписи: «Педро любит Летисию».

Фелисиано прилагал все усилия к тому, чтобы не видеть снов. Он даже поручил рядовому Пабло Гутьерресу будить его ночью каждый час. Гутьеррес не понимал, зачем это нужно его командиру, но честно бодрствовал около него всю ночь, будя Фелисиано в положенное время.