Эскадрон особого назначения

– Господа, возможно, командующий Куропаткин просто ждет возможности дать противнику генеральное сражение и им одним покончить с дальнейшей войной. Хотя, кто я такой, чтобы судить о замыслах командования? Всего лишь скромный командир эскадрона.

Из-под полуприкрытых век перехватываю внимательный взгляд Черчилля.

– Я не стал бы прогнозировать действия России. Это загадка, завернутая в тайну и помещенная внутрь головоломки. Но, возможно, есть ключ. Этот ключ – русские национальные интересы.

Э-э… то ли алкоголь сказался на мозгах сэра Уинстона, то ли он тоже мастер наводить тень на плетень и заводить раков за камни. Многосмысленно и никакой конкретики.

– Кузь-ма!

– Здесь, вашбродь!

– Т-там у господ вольноперов где-то есть гитара. Скажи – командиру нужен музыкальный инструмент. Давай. Одна но-ога здесь, другая уже тоже здесь… – старательно изображаю большее опьянение, чем на самом деле.

Пока ординарец бегает по моему поручению, мы успеваем опрокинуть в себя еще пару раз гаоляновку под жизнеутверждающие тосты.

Джентльмены держатся из последних сил – слабоваты вы по части выпивки против русского человека. Гиляровский почти как стеклышко, только нос покраснел.

А я? Я незаметно сачкую – делаю вид, что пью полную, на самом деле лишь пригубливаю – есть, знаете ли, способы во время пьянки отвести внимание собутыльников в сторону.

О! Вот и Скоробут с гитарой.

Пальцы трогают струны. Эта песня здесь еще не написана. Высоцкого перепевать не буду. А перепою я фокстрот Шлоймо Секунды Bei Mir Bistu Shein[24], который в нашем мире появится еще только лет через тридцать.

Барон Такеда-сан
На русский круассан
Решил разинуть рот,
Отправился в поход.
Стесняться он не стал,
Заранее о подвигах кричал.

Орал в газетах он,

Что в Порт-Артуре он,
Так на параде он,
Ест русский круассан.
Что ест он и пьет,
А круассан дает
Под клюквою развесистой мужик.

Барон Такеда-сан

Потерял и честь, и срам.
Забыл про русский штык,
А штык бить супостата не отвык.
И бравый наш барон
Получил штык в афедрон.
Допрыгался наш бравый фанфарон.

Джентльменов пробило на ржач. Лондон от восторга даже кулаком по столу пристукивает. Джадсон утирает выступившие от хохота слезы. Конан Дойл аплодирует, Черчилль усмехается, только Хорн кривится в какой-то кислой гримасе.

– Слова спиши, Николай Михалыч, – шепчет мне на ухо Гиляровский, обнимая, – это же будет просто фурор. Вся Россия будет петь и хохотать.

– Прекрасное выступление, мистер Гордеев, – Хорн, пошатываясь, делает попытку подняться. – Но мы сюда приехали ознакомиться с боевым опытом вашего подразделения…

Откладываю гитару в сторону, опрокидываю в себя рюмку коньяка, памятуя прекрасный совет Шамхалова – чтобы не мучиться похмельем, заканчивать выпивку коньяком.

– Прошу, джентльмены. Все, как говорят у нас в России, «na mazi».

Глава 19

Перед главной частью заставляю честную компанию выпить еще раз, декламируя:

– Давай, дружок, на посошок!

«Pososhok» джентльменам заходит. Особенно достается Джеку Лондону – великий автор приключенческих романов и будущий создатель «Мартина Идена» еле стоит на ногах, но полон решимости посмотреть, как тренируется русская армия.

– Я должен это увидеть! – говорит он и тут же икает.

Папа Шерлока Холмса, будучи мужчиной крупным и вдобавок ирландцем по крови, лучше справляется с действием алкоголя. Однако и его выдает чуть покачивающаяся, похожая на морскую, походка.

Офицеры – и британец и американец – держатся бодрячком, чувствуется старая школа военных училищ, хотя буквально пару минут назад их нехило так штормило. Хорна, я вообще думал – будет не поднять. А стоило ему лишь узнать, что его ждут дела, моментально очухался и стал трезв как стеклышко.

Профессионал, твою растудыть!

А Черчилль и вовсе выглядит так, словно не пил.

Он доверительно берет меня за руку.

– Господин Гордеев, простите за бестактность, но я хотел бы задать вам один личный вопрос…

– Конечно, – благосклонно киваю я.

– Вы так уверенно меня опознали…

– Так вы все-таки сэр Уинстон Черчилль? – перебиваю я.

– Да, но нахожусь тут инкогнито, и, надеюсь, оно не будет раскрыто до конца поездки. Скажите, вы видели мой портрет в газете?