Эскалация

Безусловным лидером нашей группы был Троекуров. Он держался вызывающе по отношению ко всем одногруппникам, ощущал себя главным, и все давали ему понять, что принимают такое положение вещей. С племянником губернатора в качестве его свиты постоянно ходили двое его друзей и Корецкая.

Даша за полтора года сильно повзрослела и стала просто неотразимой — никто в нашей группе не мог тягаться с ней по красоте. Не удивительно, что именно её Троекуров выбрал своей подругой. Такому, как он, было важно подчёркивать свой статус лидера всем, чем только можно, в том числе и самой красивой девушкой в роли подруги.

Мне стало за Дашу обидно. Хоть я её совсем и не знал, но мне было жаль, что такая красивая девчонка общается с таким моральным уродом. Я был более чем уверен, что за полтора года Троекуров не изменился, а если и изменился, то лишь в худшую сторону. В лучшую такие не меняются. А потом я вспомнил, что у Корецкой был шанс обручиться с Левашовым и впоследствии стать его женой, и тогда я подумал, что Троекуров, возможно, и не самый плохой вариант.

Чем дольше я наблюдал за своими одногруппниками, тем больше мне казалось, что они стараются меня избегать. К обеду я был в этом уверен. Ради интереса я задал нескольким ребятам разные вопросы и получил на них короткие односложные ответы без желания как-либо продолжать разговор.

Это было странно. Возможно, после нашего с Милой исчезновения в академии прошёл какой-то нехороший слух про нас, а теперь, когда я так неожиданно вернулся, ребята просто не знали, как на меня реагировать. Надо было что-то с этим делать и для начала переговорить с кем-нибудь, кого я хоть немного знал. Таких в группе было двое: Илья и Клим — отбракованные орки, вместе с которыми я приехал в Кутузовку. Но толстого Илья я не видел, значит, надо было переговорить с Климом. И сделать это можно было во время обеда.

Когда я пришёл в столовую, заметил, что Клим сидит один вдали от остальных ребят. Это было мне на руку. Я взял поднос со своим обедом и направился к бывшему орку, чтобы вместе с ним поесть и заодно поболтать. Подойдя к столу, уселся за него и сразу же сказал:

— Приятного аппетита! Ты чего один сидишь?

— А что? — спросил в ответ Клим, и я заметил, что вид у него слишком уж напряжённый.

«Что ж им всем про меня рассказали?» — подумал я и решил, что напрямую такие вещи спрашивать не стоит.

— А куда Илья делся? — начал я заходить издалека. — Что-то не видать его.

— Его отчислили, — ответил Клим.

— Давно?

— Да.

— За что?

— Сессию не сдал.

Обычно болтливый Клим отвечал односложно, и от него исходил довольно сильный страх. Это мне совсем не понравилось. И тут вдруг бывший орк встал, взял поднос и сказал:

— Пойду я.

Я посмотрел на поднос Клима, еда на нём была нетронутой, видимо, парнишка пришёл в столовую прямо передо мной. А пока я смотрел на поднос, Клим развернулся и сделал шаг в сторону окна, в которое отдают грязную посуду.

— Стоять, — сказал я негромко, но твёрдо.

Клим остановился, и я почувствовал, как его страх усилился.

— Куда собрался?

— Посуду хочу отнести.

— Ты ничего не съел.

— Я не хочу. Я мало ем.

— Садись.

Клим остался стоять.

— Садись, говорю!

Бывший орк сел и испуганно на меня посмотрел. Он и так был щуплым и невысоким, и оттого постоянно выглядел каким-то несчастным, а теперь на него и вовсе без слёз было не посмотреть.

— Ты чего меня боишься? — спросил я. — Я ведь тебе никогда ничего плохого не делал.

— Я не боюсь тебя, — ответил Клим, и я почувствовал в его словах искренность, и это окончательно поставило меня в тупик.

Клим не врал. Но от него исходил очень сильный испуг.

— Почему ты тогда от страха трясёшься? — поинтересовался я.

Ответа на свой вопрос я не получил, а Клим спросил совсем уж несчастным голосом:

— Можно я пойду?

— Нет. Нельзя. Давай рассказывай!

— Что рассказывать?

— Всё! И по порядку!

Парнишка понял, что я от него не отстану, осторожно огляделся по сторонам, невероятно тяжело вздохнул и пробубнил:

— Троекуров запретил с тобой общаться.

— Тебе?

— Всем.

— Как интересно. А по какой причине?

— Просто запретил.

— Удивительно, конечно, но, по крайней мере, теперь хоть что-то стало понятно.

— Можно я всё же пойду? — жалобно простонал Клим. — Ты извини, просто мне не нужны проблемы. В прошлом году мы хоть с Ильёй вместе держались, а сейчас я один. Родион только после Нового года от меня немного отстал. А весь первый семестр совсем житья не было.

— А за что он тебя невзлюбил?

— Он всех, кто с отбраковки приехал в Кутузовку, не любит.

— И я так понимаю, он в группе у нас главный?

— Он и Корецкая.

— Ну это логично. У самого крутого парня — самая красивая девушка. И думаю, у неё особо не было выбора.

— Рома, можно я пойду? Ты прости, но мне действительно не нужны проблемы. Если хочешь, давай после занятий встретимся, я тебе расскажу всё, что хочешь. Но можно я сейчас уйду? Родион уже несколько раз на нас посмотрел.

Мне стало жаль этого тщедушного испуганного парня. Один в чужом городе, без родных и друзей, да ещё и подвергается третированию со стороны зажравшегося аристократского сынка.