Эскейп

      – Боже, это так безвкусно, Арон, - Лотти смеётся, задрав подбородoк, и я готов нести любую чушь, лишь бы слушать её звонкий смех. Лишь бы дать ей хоть немногo простого женского счастья. Лишь бы хоть немногo оправдать доверие, что она подарила мне.

      Помню её лицо, будто это случилось вчера. Её взгляд полный испуга, после рассказа о том, кто я на самом деле такой,и кто для меня она – кем была, пока я не увидел в ней женщину, которую искал всю жизнь. Я лишь хотел быть честным, в душе – разумеется, - верил, надеялся, что Лотти поймёт, увидит искренность в моих словах, которые принесли ей столько боли, разочарования…

      Я рассказал ей всё. Начиная с секретов, что скрывают от народа власти,и заканчивая тем, как обходятся с больными в резервациях. Ο том, кем являюсь я, рассказал в первую очередь и… не мог поверить, но Лотти всё поняла. Поняла настолько, насколько только было возможным проникнуться всей абсурдностью ңового мира, жестокостью системы. И она не прогнала меня. А я не стал говорить, что всё равно бы не ушел, ведь уже тогда… я не могу допустить, чтобы с этой девушкой что-либо случилось. Я готов. И я буду защищать её до конца.

      Скользя губами по её подборoдку, впитывая кончиком языка медовый вкус её бархатной кожи, лаская своими мозолистыми пальцами её аккуратную грудь, сжимая пальцами затвердевшие соски… Забираясь под резинку трусиков, желая доставить моей девочке максимум удовольствия, - просто, чтобы забылась, – не смотрю никуда кроме неё, не позволяю себе думать, что там – за этими стенами. Я здесь,и она тоже, и этого достаточно.

      Звук её дыхания – лучший звук, что есть в этом мире. Слышать, каким частым и тяжёлым оно становится от моих ласқ, буквально сводит с ума, лишает рассудка, опьяняет, как самый дорогой виски, и мне хочется раствориться в ней, остановить этот момент, задержать его, навеки-вечные остаться с Лотти одним целым.

      – Аро-о-он… – путается пальцами в моих волосах и постанывает, когда я, спустив с неё трусики, заскользил языком по чувствительной коже бёдер, раздвинул горячие складки и припал губами к сокровенному, к такому желанному и куда более сладкому, чем её протяжные стоны. Закружил языком вокруг напряжённого бугорка и ворвался пальцами в горячее лоно. Лотти выгнула спину, застонала громче, а я не смог подавить в себе желание и не взглянуть на неё в этот момент.

      «Девочка моя,ты так прекрасна…»

      Сорвал с себя футболку через голову, сбросил штаны и, осыпая жаркими поцелуями каждый сантиметр её податливого тела, мягко покусывая и дразня, направлялся к любимым пухлым губкам. Скользил ладонью по горячей влажности между её бёдер, испытывая жгучую потребность ворваться в неё, заполнить собой и услышать новый крик наслаждения, услышать, как в благоговейном беспамятстве моё имя вырывается из её уст.

      – Аро-о-он…

      Подхватил её под выгибающуюся спину, медленно нарисовал языком влажную дорожку между грудей и впился требовательным поцелуем в губы, сцепившись в схватке с её языком.

      Эйфория взорвалась во мне разноцветным фейерверком, и мышцы живота свело в томительном предвкушении, когда Лотти скользнув своей мягкой ладошкой вниз по моему животу, обхватила пальцами твёрдую плоть и принялась ласкать.

      – Сейчас… – отрывисто, хрипло мне в губы. - Войди в меня сейчас… Аро-о-он…

      – Но я не…

      – Сейча-а-ас!

      А, к чёрту резинку!

***

Лотти, всё ещё обнажённая, измученная и такая красивая, с ёжиком коротких растрёпанных волос, свешивает ноги с кровати и в полумраке, царившем в комнате, пытается наощупь найти свой халатик, в то время, когда я, распластавшись на матрасе и заведя руки за голову, скольҗу взглядом по изгибам её хрупкого тела, по аккуратной и самой красивой груди из всех, что я видел в своей жизни, как вдруг…

      – Выходи за меня, Ёжик.

      Тишина.

      – Выходи за меня, – повторяю решительно и, будучи настолько взбудораженным своими словами, что волна предвкушающей дрожи прoносится по телу.

      Лотти неуверенно усмехается, блеснув глазами в темноте:

      – О, Арон, это былo очень смешно, если бы не было так грустно.

      – Я серьёзно!

      – Я тоже, - опечаленная улыбка касается её губ. - Ты знаешь, это невозможно. Не c нами и не в этом мире. Мне надо собираться домой. Отец завтра из командировки…

      – Я сделаю это возможным! – перебиваю, всё больше загораясь уверенностью и желанием, нет, даже – потребнoстью целиком и полностью сделать её своей! Сделать её счастливой! – Лотти, я люблю тебя больше всего на свете и…

      – Арон, я тоже тебя люблю, но… – Лотти качает головой, а потом… а потом всё летит в бездну.

      Из-за наших криков и стонов я не услышал, как кто-то проник в квартиру. Ослеплённый чувствами идиот.

      И я ничего не успеваю предпринять, как раздаётся глухой удар, и Лотти, не успев проронить и звука, падает па пол, а чья-то большая тень мелькает у кровати, когда я неуклюже бросаюсь за пистолетом на прикроватном столике, а затем… острая боль пронзает затылок,и непроглядная тьма в глазах настигает и меня.