Эсхато. Бешеные

– Меня уже тошнит от этого местечка, – начал Гордей. – Всю ночь я молился Богу, чтобы как можно скорее оказаться в Назарете, надеюсь, путь будет успешным.

– Прекрасно вас понимаю, – сказал Иван, на что получил неодобрительный взгляд Гордея. Иван тут же опустил глаза, словно нашкодивший мальчишка.

– Все эти люди, за исключением некоторых – мусор, никчемные и неугодные Богу создания, которых в свое время не забрала чума посланная Всевышним. – продолжил Гордей. – Не забывайте, на что надеются эти люди и старайтесь играть от этого поля. Ну а когда наступит весна, я разберусь со этим местом подобающим образом, но до тех пор вы должны следить, чтобы с водяным источником все было в порядке, вам это ясно? Эти люди нам еще нужны.

– Да, – произнесли Стас и Иван одновременно.

– Другой такой источник поблизости сейчас трудно найти, поэтому, я надеюсь, вы понимаете всю его ценность для нашего города. Я рассчитываю на вас.

Гордей обернулся, заметив Лизу Гончарову, идущей в сторону грузовика прихрамывая на одной ноге, рядом с ней был ее маленький трехлетний сын. Толпа смотрела на нее, не отрывая взгляда.

– А вот и один из достойных людей для поселения в Назарете, – воскликнул Гордей.

Он подошел к Лизе, что-то шепнул ей на ухо, и та на секунду улыбнулась после чего велел одному из своих людей помочь женщине и сыну взобраться грузовик. Только в этот момент Стас заметил уже сидевшего в кузове доктора Дениса, который смотрел на него безразличным взглядом. По всей видимости, другие жители деревни даже не заметили его.

Толпа уже принялась расходиться, но вдруг все их взгляды обратились в сторону двух людей, вышедших из дома семьи Гордон. На плече Юлии висел рюкзак, как и на ее сыне. Оба рюкзака судя по их объемам, были заполнены под завязку. Оба они молча направились к грузовикам, стараясь не смотреть в сторону толпы не сводившей с них презрительных взглядов. Послышались недовольные возгласы и перешептывания, которые были неразличимы до тех пор, пока Гордоны не подошли к Гордею.

– Куда это она собралась? – прозвучал голос.

– Вы что, забираете ее с собой?!

Ровно на одно мгновение Стас заметил совсем нехарактерное для своего начальника выражение лица, выражающее испуг, но он успел стереть это выражение словно по щелчку пальца.

Юлия и Адам замерли на месте между Стасом, Иваном и Гордеем. Гул в толпе постепенно увеличивался. В одном из грузовиков открылась дверь, и из него вышел Лис, с ружьем наготове. Взгляд Лиса в этот момент, в том числе и Стаса, был направлен исключительно на Юлию и ее сына. Другие люди Гордея количеством в шесть человек, не включая Стаса, Ивана и Лиса, потянулись за оружием.

– Эта женщина, – начал Гордей, обращаясь к толпе и заставив ее замолчать на какое-то время, – смогла доказать мне, что прежние ее брачные узы с предателем были огромной ошибкой. Она покаялась лично передо мной, и просила простить ее перед лицом Господа за связь с кровью предателя, и я простил ее. Подобные поступки очень ценятся лично мной и вознаграждаются соответствующим образом.

Все это время Юлия старалась сохранять невозмутимое лицо, однако, это у нее получалось с огромным трудом. Губы дрожали, а на лице выступали слезы, которые она тщательно старалась скрывать постоянным вытиранием ладонью. Адам крепко сжимал руку матери, смотря в землю. На лбу мальчика появились морщинки, большой фиолетовый синяк на носу, оставленный Стасом, покраснел.

– Тогда пусть и нам это скажет! – раздался голос из толпы. – Пускай мы тоже это услышим!

Глаза Юлии блестели, ее светлые волосы растрепались, и они словно бы умоляюще смотрела на толпу. Минутную тишину нарушил Гордей.

– Хорошо, – начал он и повернулся в ее сторону, – вы презираете покойного мужа? Презираете все поступки, совершенные им и признаете его предательство по отношению к этим людям?

Юлия вглядывалось в каждое лицо из толпы, смотревшее на нее с презрением. Она посмотрела на чистое, голубое небо, на секунду закрыла глаза и открыла их вновь, словно надеясь, что все это лишь страшный сон.

– Ну? – спросил Гордей.

– Да, – тихо произнесла Юлия.

– Громче! – возмутился кто-то в толпе.

– Да, я признаю, что мой покойный муж был неправ.

– Этого недостаточно, – рявкнул Гордей. Происходящее начало приносить ему какое-то трепетное удовольствие. – Ты должна сказать, что презираешь его и жалеешь о годах, проведенных вместе с будущим предателем, изменником и богохульником. Повторяй!

Юлия посмотрела на Гордея, его черно-белая борода приобрела небольшой иней от жгучих морозов. Она посмотрела умоляющим взглядом на толпу, ища среди нее хоть какого-то сочувствия, но ничего, только мрачные и беспристрастные лица.

– Я презираю… – начала Юлия, но замолчала. Адам по-прежнему крепко сжимал ее руку, словно прося ее остановиться, – …его и…

–…и жалеешь, – подсказывал Гордей.

–…и жалею о проведенных вместе с будущим…

–…предателем, изменником и…?

–…и богохульником.

– Прекрасно, – сказал Гордей и погладил ее ладонью по спине, а затем вновь посмотрел на толпу. Стас заметил, что Гордей это сделал нежно, словно гладил собственную излюбленную кошку в доме.