Эсхато. Бешеные

На главной улице Кострова, по улицам которые некогда пестрели разнообразными продуктовыми магазины, кафешками и закусочными, лежали уже почерневшие, окоченевшие тела, которым не было числа. Среди брошенных машин, чемоданов и фонарных столбов – всюду были еще не разложившиеся до конца трупы, лежащие в разных позах. Было тяжело определить, кто из них мужчина, а кто женщина, и лишь кусочки сохранившейся на телах одежды давали хоть какое-то представление о погибшем. Не обошлось и без животных, Алексею удалось увидеть несколько трупов кошек и собак, чья шерсть едва заметно подергивались на ветру. Руки Алексея сжали руль, и не было сил даже шелохнуться, сделать хотя бы малейшее движение, столь ужасная картина перед ним открылась.

Их сотни… тысячи…

Вороны и голуби летали среди трупов, деловито расхаживали по остаткам их животов и рук, как по полу, не сомневаясь в своей безопасности. Только и было слышно карканье ворон и урчание голубей.

Алексей вышел из машины, затем посигналил, словно бы надеясь, что среди трупов лежит кто-нибудь живой. Вот сейчас он подаст знак, и кто-нибудь придет сюда и объяснит, какого черта вообще произошло. Но ответом ему было лишь карканье ворона, перелетевшего с тела на фонарный столб.

Дальше, ближе к центру города на машине нельзя, не ехать же мне по ним…

И он пошел пешком, стараясь аккуратно ступать на островки тротуарной плитки, свободной от тел. С виду он напоминал человека, идущего по минному полю. Самым отвратительным оказалось смотреть вниз, чего он старался не делать, но не в силах был противостоять любопытству. Их лица уже не были похожи на лица, это была словно бы безликая маска с прорезями для глаз. Они пролежали здесь всю зиму, укутанные снежным одеялом, словно сама природа спрятал их, чтобы не видеть этого кошмара. Но снег растаял, и они показались…

Синяки на телах, яркие красные пятна на лицах, открытые рты.

Голова у Алексея закружилась, и он чуть не упал.

Дети, сколько же среди них детей! Он и не заметил этого сразу.

Нужно идти быстрее, еще быстрее. Еще!

Алексей зашел в ближайший магазинчик и закрыл за собой двери. Здесь тоже были трупы, но всего пара: две женщины, около одной лежала белая полуоткрытая сумка, из которой торчал краешек зеркальца.

Алексей положил голову на прилавок, сделал глубокий вдох, затем еще один и еще.

Спокойнее, нужно успокоиться. Возьми себя в руки.

Со всей силы он ударил кулаком о прилавок, а затем закричал, что есть мочи. Теперь он окончательно понял, что все его страшные догадки подтвердились.

Он достал пистолет из кармана, и у него промелькнула мысль покончить со всем этим. В нем происходила борьба:

Одно лишь нажатие на спусковой крючок, и все. Ты будешь спать среди них, станешь одним из них.

Но как же Диана? А Саша? Оставить их?

Нет, можно сделать проще: явится домой, сказать, что мы обречены. Ты посадишь их на диван, скажешь, как сильно ты их обеих любишь, и пристрелишь – сначала Сашу, затем Диану, а затем…

Что ты такое несешь? Мать твою, о чем ты думаешь?

Но ведь это конец, понимаешь? Это гребанный апокалипсис, ты, как и Диана, как и Саша, как и будущий малыш, – сдохните от голода! От одиночества, в конце концов!

Но ведь еще кто-то должен был выжить, хоть кто-то? Не может быть чтобы погибли все!

Ты не знаешь этого наверняка.

Он сжал свои волосы, и у него возникло желание выдрать их с корнем.

Мир мертв, дружище, и ты знаешь, что тебе нужно делать.

– Да, – сказал себе Алексей, – я знаю, что мне делать.

Он положил в карман пистолет и вышел на улицу.

Все продукты либо сгнили, либо пропали, либо были украдены, а, возможно, даже и куплены до того, как все началось. Алексей обыскал несколько магазинов, но ни в одном не нашел ничего, кроме пустых полок и упаковок. Бродя среди трупов, он пытался воссоздать в голове события, повлекшие за собой столько смертей. Вырисовывалась паника, огромная давка, где люди бегут и бегут, не замечая, что у них под ногами, лишь бы спасти свои жизни.

Это сделали «они»? Зараженные убили их? А, может быть, это они и есть?

В любом случае, это уже не имеет значения: они мертвы, все мертвы, и пролежат здесь до тех пор, пока, спустя годы, их тела не превратятся в голые кости, а затем и вовсе исчезнут. Даже если кто-то еще и остался в живых, они-то уж точно не будут заниматься раскопками огромной братской могилы.