Эсхато. Бешеные

Стиснув зубы, он плакал над телом своей жены. В мыслях словно снимки в фотоальбоме, пролетала вся их жизнь…Странное «рычание» новорожденного, лежавшего среди бумажных полотенец, отвлекло от тела Дианы, и он на четвереньках приблизился к крохотному окровавленному комочку, пуповина которого тянулась прямо к телу матери. Ребенок лежал боком, лица его по прежнему не было видно. Алексей аккуратно дотронулся до животика малыша и перевернул его. Маленькие глазки, из которых текла кровь, смотрели на него со злобой, несвойственной новорожденному ребенку. Руки младенца тянулись к нему с теми же намерениями, что и его матери. Ребенок не плакал, как это делают дети в таком возрасте, он вообще не был похож ни на одного новорожденного, что видел Алексей. Маленькое существо оскалило беззубый рот и злостно рычало…

– Дениска… – шепнул отец, – сынок.

Алексей коснулся пальцем маленького животика, но крохотные ручки тут же схватили его палец и потянули ко рту.

– Врьььу…врррииияу…врррр… – издавал звуки малыш.

Эмоции Алексея был истощен: у него не было больше сил плакать даже при виде сына, о котором он так мечтал все эти годы и которого наконец получил, только немного «другим». Он в растерянности смотрел на барахтающегося малыша и пришел к мысли, что смерть в сравнении с сегодняшним днем – это великое благо.

Через несколько минут в подвале раздался еще один выстрел.

В подвале он нашел вместительные мешки для мусора. В один из них он засунул жену и новорожденного сына. На случай, если пакет прохудится, он воспользовался еще одним. Чтобы не напугать случайно Сашку, беззаботно сидящую на стуле и покачивающую свисающими ножками, он решил все сделать как можно тише.

Тяжелее всего было поднять мешок по крутой лестнице. Как только Алексей оказался наверху с черным большим мусорным пакетом на плечах, он тяжело вздохнул и вытер лоб тыльной стороной руки. Он думал только о том, что сделает в следующий час, независимо от того, хватит у него сил или нет. Он сделает это прямо сейчас, ни минутой позже.

Он вытащил из кармана банку с маринованными персиками, открыл ее и вывалил содержимое на тарелку, после чего взялся за конец пакета, придвинул его к двери, и позвал дочь к себе.

Девочка подбежала к отцу и обняла его за ногу. Алексей погладил ее по косичкам, которые еще утром заплела ей Диана. При этой мысли пальцы его задрожали, словно он дотрагивался до чего-то хрупкого, чего-то такого, что разрушится от одного прикосновения. Он опустился на корточки и посмотрел дочери в глаза.

– Проголодалась, да? Там ужин на столе, сбегай покушай, а я буду за домом, папе надо сделать еще одно дело.

Саша сразу же запротестовала, но отец поспешил успокоить ее.

– Ну что ты, что ты, я буду прямо за домом и сразу же приду к тебе, обещаю.

Но Саша не переставала. Личико ее постепенно покраснело, и она крепче сжала куртку отца.

– Понимаешь, твоя мама… спряталась, – начал Алексей, – мы с ней играем в прятки, и она спряталась так хорошо, что я весь дом обыскал и не смог ее найти. Наверное, она спряталась где-то за домом, и я попробую ее поискать. Может, ты поможешь мне и попробуешь ее еще раз поискать в доме? Ты же знаешь своего папу, я мог и не заметить ее, но от твоего зоркого взгляда она никуда не денется. Так что, поможешь мне найти маму в доме?

Саша закивала головой, при слове «прятки» ее лицо начало постепенно приобретать свойственный ей хулиганский вид.

– Хорошо, тогда я буду искать ее за домом, а ты в доме, но только правила такие: пока я не приду к тебе, из дома не выходи. Покушай, и затем ищи маму. И да, в подвале не ищи ее, я там уже все обыскал…

Когда Саша вбежала в дом и начала искать маму по всей комнате, она даже не обратила внимание на увесистый мусорный пакет слева от двери. Воспользовавшись отвлеченным вниманием дочери, Алексей вытащил мешок из дома и отнес на задний двор, где положил на землю. Черный мешок отсвечивал красными оттенками заходящего солнца и тихо шуршал под вечерним ветром.

Он копал без остановки и отдыха. Капли пота текли с него ручьем, руки тряслись и дыхание было тяжелым, а каждый удар лопаты по земле становился слабее и слабее, но он поклялся себе что не прервется ни на минуту, пока дело не будет сделано. Наконец, когда солнце уже зашло и показывало верхушку последние минуты в этот день, Алексей открыл мусорный мешок и посмотрел на бледное лицо Дианы. Он поцеловал ее лоб и попытался представить словно бы последних дней не было вовсе, словно она умерла не от вируса, а от чего-нибудь другого, от чего угодно, только не от этой проклятой болезни!

Он посмотрел на нее последний раз, закрыл мешок и положил в яму. Когда солнечные лучи скрылись, и на смену им пришел бледный свет луны, Алексей воткнул лопату в свежий грунт и размышлял о том, что он скажет своей полуторагодовалой дочери.

Часть II. Перемены