Эсхатологический оптимизм. Философские размышления

Ницше в курсе лекций, прочитанных в зимних семестрах 1871—72 и 73—74-х годов, «Введение в изучение диалогов Платона»[137] отметил уникальность платоновского политического учения. По его мнению, существует основательное различие между человеком сократическим и платоническим. Человек сократического типа подчиняется богам, хорошо разбирается в своем ремесле, будь то агрикультура или медицина, и честно выполняет свои обязанности по отношению к государству. Мы видим в таком типе поведения модель строгого следования устоявшейся в обществе традиции – подчинение богам, безусловное исполнение своих обязанностей и т. д… В таком понимании обязанностей человека не проявлена та трансцендентная вертикаль, которая станет центральной у Платона. Как говорит Ницше: «Сократ был хорошим гражданином». «Платон – плохим», как дерзнул отметить Р. Нибур. Это говорит о том, что Платон боролся до смерти против устоявшихся политических условий и был радикальным революционером»[138]. Введение онтологического (помимо религиозного, существовавшего в то время) измерения в политику является революционным открытием платонизма.

Ученик Платона Аристотель со схожей политической философией был наставником Александра Великого, построившего Империю. Эта Империя в иудео-христианском учении о Четырех царствах, основанном на комментариях к «Книге пророка Даниила»[139] (8:22) и видении Навуходоносора, считалась Третьей. Первой была Вавилонская, второй – Персидская. Четвертой – и последней – Римская Империя. Каждая последующая соответствовала металлу более низкого толка: первое царство – золоту, второе – серебру, третье – меди, четвертое – железу. Империя Александра, основанная по заветам Аристотеля, была «медной Империей».

Великое достижение Александра Македонского заключалось в распространении единого свода законов на всю территорию греческой Империи, включая Ближний Восток и Египет, получившего кульминацию в обожествлении фигуры Императора.

Идея того, что Император/монарх является одушевлением закона и представителем Блага в государстве имелась у некоторых нео-пифагорейцев. Александр отождествляется с новым мировым порядком, в котором все свободные граждане – космополиты, жители одного города-космополиса, но не отдельных городов-государств. По этой причине Александр допускает смешение греков с персами, сирийцами и египтянами. Уже киники провозгласили принцип, что люди не просто часть общества, но часть универсальной природы, индивидуальное есть одновременно и самостоятельное (αύταρκες), автократическое, и одновременно вовлеченное в космическое. Эта модель универсалистского космополитизма полностью согласуется с платоновской политической философией.

После распада Империи Александра начинается исторический подъем Рима – Четвертой Империи. Политические философы Рима, например, Цицерон[140], также во многом основывались на платонизме как самого Платона, так и на учении Аристотеля. Цицерон считает, что Римская Империя воплощает в себе синтез трех позитивных моделей Аристотеля – монархии, аристократии и политии, противопоставленных трем худшим типам – тирании, олигархии и демократии. Таким образом, и третье и четвертое царства так или иначе осмыслялись в контексте платоновской философии (как напрямую, так и через Аристотеля).

Собственно неоплатонизм складывается в контексте Римской Империи (четвертое царство). Так, Плотин живет и учит в Риме и пытается влиять в платоническом ключе на римскую политику – через Императора Публия Галлиена, и особенно его жену – Корнелию Салонину. Неосуществившийся проект Платонополиса, возможно, рассматривался как макет образцового государства.

Между Плотином, учившим в языческом Риме, и Проклом, жившим в Афинах в эпоху византийской Империи, после превращения христианства в государственную религию Империи, происходит важный сдвиг в доминирующей политической философии: христианизация Империи. Христиане (от Тертуллиана до Иоанна Златоуста) мыслили Римскую Империю как четвертое царство, избранное уже потому, что в нем родился Исус Христос. Христианизация Империи сделала ее царя «удерживающим» (ὁ κατέχων) из Второго послания св. Апостола Павла к Фессалоникийцам (2.7):

«Ибо тайна беззакония уже в действии, только не совершится до тех пор, пока не будет взят от среды удерживающий теперь.»

Иоанн Златоуст вслед за Тертуллианом, равно как и вся восточная традиция, толковали это загадочное место как указание на Римского Императора, который есть условие того, что «тайна беззакония», то есть подготовка прихода в мир антихриста, «беззаконника», «сына погибели», не может полностью осуществиться. Отсюда следует и само христианское понимание Империи как «удерживающего». Св. Иоанн Златоуст писал: