Эскиды

— Это всё — что ты хочешь? Уйти? У тебя ведь так много вопросов! Не так ли? Иначе ты не бросила бы его там! Помоги мне! И я помогу тебе!

Их лица были так близко, что они чувствовали дыхание друг друга. Эшора в ярости сжимала и разжимала кулаки. Все, каждое слово, слетевшее с языка этой старухи, только разжигало в ней ярость. И всё же что-то в ее голосе заставляло девушку удерживать себя в руках.

— Какая помощь тебе нужна, ведьма? — Эшора забрала протягиваемый старухой «жало».

— Всему свое время. — Олэсь полезла в карман передника. — Твоя подруга уже ушла домой. Не стоит этому удивляться. Я умею просить. Пока тебе надо просто успокоиться.

Опять тот же красный порошок и невнятное бормотание…

Девушка набрала полную грудь воздуха, но так и не чихнула, испуганно оглядываясь по сторонам. Она в своей комнате?! Эшора еще повернулась вокруг своей оси. Точно. Девушка поспешно закрыла дверь на замок. На негнущихся ногах она добралась до кровати, раздеваясь как во сне. Непослушные пальцы почти не держали платье, зацеплявшиеся то за руки, то за плечи, то за волосы. Наконец, назойливая тряпка была снята и брошена на металлическую спинку стула. Тихо брякнув, на пол, устланный только тонким блеклым половиком, упал медальон старушки. Эшора задумчиво взглянула на непростое украшение… На ощупь она вытащила из-под подушки прямую короткую ночнушку. Теперь она отлично вспомнила кто такая эта Олэсь… Не торопясь, девушка подняла медальон и немного подумав, повесила его обратно на шею. Кое-как засунув свинцовое тело в легкую ночную сорочку, она забралась под тонкое теплое одеяло и включила триас. В комнате вспыхнула малиновая вечерняя заря, зашумела полными водами третья по величине река на планете. Изредка то там то здесь кричали горластые птицы… Как все не случайно… Теперь Эшора вспомнила и свое детство и свою юность, словно этого провала в памяти никогда и не было. Стало отчетливо ясно, отчего она никак не могла найти взаимопонимания со своими «родителями». Фальшивые воспоминания были так реальны… Казалось почти невозможным отличить их от настоящих. И все случившиеся сегодня превратилось бы мираж, если б не Лиалин. Должны быть причины. Объяснение, соответствующие логике событий… Девушка затянула волосы узлом на затылке и беззвучно всхлипнула. Он был так близко, такой потерянный и такой родной. Как же ей хотелось прикоснуться к его повзрослевшему лицу. Стоит только сжать медальон и мысленно вызвать велина! Она имела на это полное право. Но… Лед часто говорил ей во время учений: «Непонимание — путь во тьму! Идти по нему без факела — гибель верная!» Эшора не чувствовала, знала, что поступила правильно. В памяти очень ясно встал тот день. Их последний день с Лиалином. Эшоре на миг даже показалось, что она слышит шум леса и реки… и его голос. Они играли в прятки. Нет. Не вдвоем. Их было много, человек десять. Были каникулы. Их последние каникулы перед выпускными экзаменами из Академии. Но внезапно все исчезли, и стало тихо. Будто лес застыл. И в этой тишине прозвучал ЕГО голос. Он звал ее, просил раскрыться, говорил, что с Лином беда… Она была слишком молода, чтобы почуять подвох. Сбросив маску невидимости, она выбежала к реке. Там, в зарослях осоки с разбитой головой лежал ее Лин. Эшора хорошо запомнила тот ужас, что охватил ее при виде его крови. Такое могли сделать только сайрийцы… Она накрыла себя и его защитным куполом, но в этот момент появился ОН! Она почти дотащила бесчувственного Лина до берега, когда ОН протянул руки, словно желая помочь. Она инстинктивно сняла защитное поле и…

— Забирай, — вместо слов ободрения услышала она. Мощный удар сзади сбил ее с ног, погружая во мрак беспамятства на долгие года.

Теперь Ки'ко — ее родина, ее дом, ее жизнь… без смысла… без него. Вот что всегда не давало ей покоя! По плечу на подушку скользнул холодный старинный медальон. Пальцы до белизны костяшек сжали подушку, заменив ей крик. Из крошечного пятачка колонки лилась тихая успокаивающая мелодия, но Эшора ее не слышала…

Светало. Над горной грядой уже разлился оранжевый рассвет. Где-то совсем рядом лениво перелаивались драхены. Утренний воздух веял прохладой и свежестью. Ночью шел дождь, и на редкой траве теперь сверкали крошечные капельки росы.

Эшора, перевернувшись на спину, задумчиво смотрела, как с крыши размеренно капает вода. Боль обиды ушла, а вот вопросы остались. Пора было вставать.

Перепрыгивая через ступеньки, девушка спустилась в столовую, где мать, уже не молодая, но еще очень привлекательная женщина, погруженная в собственные мысли пыталась сервировать стол. Услышав приближающиеся шаги, женщина подняла взгляд, но, увидев дочь, даже не улыбнулась. Эшоре бросилось в глаза, как сильно дрожали у нее руки.

— Нам надо поговорить, — девушка попыталась сказать это как можно более миролюбиво и медленно шагнула ей навстречу.

Женщина инстинктивно шарахнулась от нее, едва не опрокинув стул, стоявший позади.

— Ты проснулась? Уже?

Эшора отступила обратно, начиная осознавать, что мать до ужаса ее боится: