Эскимо с Хоккайдо

Я схватил большую гитару, которая висела на стене у входа в ванную. Вишнево-красная полая «Гибсон». Красотка, из тех, которым дают женские имена. Я сорвал инструмент со стены, сжал гладкий кленовый гриф на манер фехтовальщика кэндо и спрятался за дверью.

Дверь приоткрылась, и я нанес удар.

Угодил точно в лицо. Вошедший уронил на пол два пакета с едой, попятился и врезался в брата. Еда и напитки растеклись по полу. Пахли они вкусно.

Маки оттолкнул брата в сторону и выдвинулся вперед – кулаки сжаты, к драке готов. Двигался он удивительно изящно, при его-то габаритах. Почему-то близнецы вырядились в парадные черные костюмы.

– Давай! – рявкнул он. – Врежь мне посильнее. Вперед!

– Не хочу я ни с кем драться, – ответил я, все еще стискивая гриф и отступая. – Это ошибка. Пожалуйста, отпустите меня.

Маки глянул на Аки. Аки стряхнул с волос пыль и обтер пиджак. Он уже забыл про удар в лицо. С точки зрения Аки, больше, чем на один удар, меня все равно бы не хватило.

– Он гоняется за драконом, – прокомментировал Аки.

– Бьет в большой Г-гонг, – подхватил Маки.

– Мчится на безымянном коне[137].

– Целуется с сестрой Морфин[138].

– С мистером Порошок[139]!

– С доктором Мне-Хорошо[140]!

– Потише, ребята! – Я уже допятился до кушетки. Близнецы пританцовывали, сшибая ногами стопки пластинок, и надвигались на меня, словно парочка кенгуру. – Вы даже не знаете, что тут происходит.

– Дело сделала игла, – декламировал Аки.

– Пыль дорогу замела[141], – продолжал Маки.

Они сужали круги, уже в полной боевой стойке. Я, пятясь, отступал за кушетку, крепко сжимая в руках гитару. Даже взмахнул ею, чтобы удержать кикбоксеров на расстоянии.

– Легче, – сказал Аки.

– Даже и не вздумай, – сказал Маки.

– Ты хочешь сделать мне больно?[142]

– Ты хочешь, чтобы я заплакал?

– Кончайте с этим дерьмом! – взвизгнул я, крепче прежнего стиснув гриф.

– В точности как Ёси, – выплюнул Аки, обходя кушетку и вжимая меня в телевизор. – Ёси терпеть не мог песенки восьмидесятых.

– В особенности во время ломки.

– В особенности геев, – уточнил Аки.

Если б я не ударил Аки, сейчас я бы уже ел. Я мог бы сперва подкрепиться, а потом уж попытаться бежать. Нет же, бросился напролом, и теперь два кикбоксера-тяжеловеса принимают меня за наркомана в бреду. Вот жизни пестрый маскарад.

Перемирие не могло продолжаться долго. Оно и не продолжалось.

Аки, будучи помельче и пошустрее, добрался до меня первым. На этот раз я нанес прямой удар, гриф «Гибсона» врезался ему в челюсть. Аки полетел на брата, они запутались ногами и оба рухнули на пол.

Когда они поднялись на колени, я резко опустил гитару, въехал Маки промеж плеч, в опасной близости от затылка, сделал «мельницу» в надежде повергнуть и меньшого Фудзотао, но Аки перехватил удар точным плечевым блоком. Гитара ударилась об изголовье кушетки, острый угол пришелся ровно в одну из прорезей.

От удара гитара раскололась.

Несколько длинных щепок остались торчать из грифа – разошлись веером, словно прическа Суды. Аки занес ногу для кругового удара, и я успел воткнуть щепку ему в бедро – стиль «вилы».

Аки завопил, как девчонка на рок-концерте.

Я выпустил гитару.

Маки попытался подняться, но не смог. Челюсть у него как-то болталась.

Гитара так и осталась в ноге Аки. Подавшись вперед, он еще глубже загнал обломанный конец себе в бедро, и гитара торчала под прямым углом, будто из окровавленной ноги вырос новый член. Прекрасные черные брюки были загублены вконец.

На лице Маки изумление сменилось яростью. Он поднялся-таки с полу. Похрустел суставами и разозлил меня, прорычав:

– Мамочка велела тебя вырубить.

Он рванулся вперед, я вспрыгнул на кушетку и, оттолкнувшись от этого трамплина, высоко взлетел.

Маки полетел следом. Массивная туша вытянулась, зависла горизонтально. Не хватало нам еще драки в воздухе, но я успел уцепиться за люстру, она же битая гитара, и подтянулся повыше. Я глянул вниз и увидел, как Маки пролетает подо мной, тщетно пытаясь ухватить меня за ноги. Огромный астронавт за бортом.

Он тяжело грохнулся прямо на кофейный столик. Ножки подломились, и стол рухнул на пол в облаке сигаретного пепла и пыли.

Та же участь постигла люстру-гитару. Я уцепился за нее в кульминации своего полета и вырвал из потолка. Падая, я успел сделать полуоборот и выставил локоть между собой и Маки – семь футов по вертикали разделяло нас, и расстояние стремительно сокращалось.

Мой локоть угодил Маки в почку – он как раз хотел перекатиться на спину. Весу во мне 160 фунтов, я пролетел около семи футов, но и без сложных математических формул мог прикинуть силу удара – стоило взглянуть на лицо Маки.

По пути я успел прихватить папку с бумагами «Общества Феникса» и прикрыл за собой дверь. Я даже поднял с пола упаковку фаст-фуда и открыл крышку. Свинина с жареным рисом, жирная, пережаренная, как раз такую я люблю. Мгновение я дразнил свой желудок, потом решительно закрыл крышку и оставил упаковку там, где ее нашел. Желудок отплатил мне сполна – терзал меня всю дорогу по лестнице.

23