Эскимосские сказки и мифы

А тем временем зять Нагруасека, который последним ушел на охоту, увидел убитых людей и вернулся рассказать об этом имакликцам, чтобы убрали своих родственников.

С наступлением лета Нагруасек часто выезжал на охоту.

Охотясь, нерп добывал, лахтаков добывал, белых медведей добывал. Но и лето прошло, зима началась. С наступлением зимы в Иналике появился чужой человек. Нагруасеку об этом сказали. Вместе с другими односельчанами Нагруасек на улицу вышел, человека спросил:

— Что там имакликцы делают? Гость ответил:

— Да только и делают, что про запас ловят навагу. Много наваги добывают.

Нагруасек спросил:

— Когда ты возвращаешься? Гость сказал:

— Завтра утром.

Нагруасек пришел домой и внес в землянку свои удочки. Отец спросил его:

— Что собираешься делать? Нагруасек ответил:

— Поправлю удочки. Там вон, на имакликском мысу, множество наваги ловят. Я тоже пойду туда.

Отец сказал:

— Не ходи туда. Чужие люди плохими бывают, могут убить тебя!

Нагруасек ответил:

— Но ведь, чтобы прокормиться, нам навага нужна. Половлю и приду.

Утром рано Нагруасек пошел ловить навагу. Пришел, смотрит: ловят и весело разговаривают. Незаметно подошел к своему зятю, сказал ему:

— Забирай свою рыбу и уходи с нею домой.

Ответил тот:

— Нет, я еще немного половлю. Нагруасек стал ловить. Когда много наловил, другие люди пришли. Зять сказал ему:

— Теперь уж достаточно наловил ты, иди домой. Нагруасек сказал:

— Нет, еще половлю немного.

— Вот уже темно стало, все ушли, и Нагруасек один остался!

Собрал удочки, наполнил свой мешок до краев рыбой и пошел по следам. Вдруг впереди увидел человека с луком. Свернул в сторону и по другому пути пошел. Снова посмотрел вперед и увидел человека с луком. В какую сторону не пойдет, всюду люди с луками. Со всех сторон окружили его в темноте люди с луками. Решился Нагруасек прорваться и бежать на Иналик, но, когда кинулся, со всех сторон стрелы посыпались. Сразили имаклинцы Нагруасека стрелами, упал он замертво. Прямо на стрелах, как на подпорках, лежит.

Имакликцы тогда вернулись домой, зять Нагруасека жене сказал:

— Позови родителей. В Нагруасека стреляли, убили.

Сестра Нагруасека ночыо к родителям побежала, сообщила им:

— Там, на мысу Атнык, в Нагруасека стреляли, убили.

Пошли братья Нагруасека с нартой, погрузили его и домой привезли. Раздела мать своего старшего сына и увидела множество ран от стрел, а некоторые стрелы в ранах торчат. Вынула осторожно мать стрелы и стала вытирать раны младенческой пеленкой. Ожил Нагруасек. После этого приказала мать Нагруасеку упражняться на ремне между балками. Всю ночь упражнялся Нагруасек, и в это время из его тела выходили наконечники стрел, а мать вытирала младенческой пеленкой его раны. Как вытрет, так рана и заживет сразу.

Вскоре Нагруасек совсем поправился. Тем временем зять Нагруасека жену свою послал к родителям:

— Предупреди родителей, что имакликцы могут сделать им какое-нибудь зло, ведь нет теперь Нагруасека.

Отправилась женщина. Когда стала с берега к селению подниматься, навстречу ей вышел брат и сказал:

— Поднимайся да входи скорей, вовремя пришла ты!

Сестра спросила:

— Да что вы теперь делаете?

Врат сказал:

— Проходи, проходи, сама увидишь!

Вошла сестра в землянку и увидела, как Нагруасек на ремнях упражняется. Обрадовалась. Отменили родственники и односельчане поминки по Нагруасеку. Поправился, снова много нерп, лахтаков и белых медведей добывать стал. Конец.

101. Кукылин (Пер Вахтина Н.Б.) [115]

Живет человек по имени Кукылин. Жена у нет есть, и к тому же много детей. Охотится он, добывает пищу. Но дети не дают ему залеживаться, все быстро съедают.

Однажды подумал Кукылин: "Ну-ка, притворюсь-ка я мертвым. Притворюсь, будто умер. А когда меня похоронят, стану жить один, стану досыта есть".

И вот Кукылин притворился больным и лежит. Совсем заболел. Жене своей сказал:

— Когда я совсем состарюсь[116], одежду мою ни в коем случае не разрезай. Просто снимите ее с меня и положите рядом. И болу мою, и нож-тесак со мной положите. И блюдо это, поднос, со мной отправьте, и кастрюлю. Может быть, на том свете, если оживу, будет мне этого недоставать.

И правда, не долго прожил он, умер. Дети его, сыновья, стали хоронить его. Когда донесли до места, положили, одежду как и велел, не разрезая, положили, поднос ему оставили, тесак, кастрюлю. Оставили его и ушли вниз, домой.

Когда скрылись сыновья, Кукылин сел, оделся. Стал себе землянку строить. Построил, стал охотиться на куропаток — много куропаток добыл. И правда, досыта стал есть.

Жена же его по утрам на улицу выходила, сидела задумчиво, грустила — муж у нее умер.

А Кукылин с куропаточьих ножек мясо срезает, с жиром его толчет. Жир с мясом на блюде перемешивает и приговаривает:

— Кукыль, Кукыль, Кукыль — ох, хорошо живет!

Мешает и приговаривает:

— Кукыль, Кукыль — о-о-о!

Увидел его однажды песец и побежал вниз. А женщина сидела у своей яранги. Вдруг видит она: песец из-за яранги высунулся.

Сказала:

— Что это песец просто так ходит? Хорошо ему!

Глянула — это не песец уже, а женщина. И говорит ей гостья:

— О чем призадумалась?