Эскорт для Золушки

Японец, наконец поняв, что разговаривать со мной бесполезно, а рисовать для меня его ужастики и вовсе чревато инсультом, что-то ляпнул и вышел из кабинета.

Теперь я рыдала в одиночестве, упиваясь собственным горем и нервно косясь на мониторы и датчики.

Пока не вернулся Руслан. Увидев меня, он на миг застыл, почему-то шокированный моей реакцией.

– Ирин! – подлетел он ко мне. – Ты что?!

– Был докто-ор, – пробормотала я, захлебываясь слезами. – Сказал мне… у-у-у…

– Ну, не рыдай так. Ты чего? – закивал Руслан. – Я понимаю, это шок. Доктор мне все сказал, я сам в шоке, но не думал, что тебя это так расстроит…

– Не думал?! – я всхлипнула. – А что, ты посчитал, будто я начну плясать от счастья?!

– Нет, но… Слушай, ну не хочешь ты этого ребенка, сделаем аборт. Я приму любое твое решение, не плачь, милая.

Я всхлипнула, мотнула головой и… замолчала.

Медленно поднимая глаза на Руслана, забыла, как дышать. Прокашлялась и спросила тихо:

– Какого еще ребенка?

– Нашего, – ответил Руслан.

– А как же рак? – я моргнула. – Смерть. Траурная музыка, все рыдают…

– Ир…

Мужчина посмотрел на меня обеспокоенно, обернулся на дверь в поисках доктора, но тот не спешил прийти на помощь с новыми рисунками. Руслан снова уставился на меня долгим таким, задумчивым взглядом. Внимательно, будто решал, свихнулась я или еще адекватная, потом, видимо, все же решив, что надежда еще есть, медленно, по слогам произнес:

– Забудь все, что я только что сказал. Хорошо? А теперь слушай. Никакого рака у тебя нет. И не будет. Ни музыки, ни слез… Ира, ты беременна…

Комок застрял в горле.

Я покосилась на рисунки, оставленные доктором, ткнула в них пальцем.

Кривые закорючки с женскими бедрами, таблетками, капельками. Вопросительный знак.

Вот идиотка.

Японец явно пытался узнать, принимаю ли я противозачаточные и когда у меня были последние месячные! И даже зайчик из двух пальцев был не раком, а двумя полосками. Наверное. Хотя честно, я все еще хотела прибить его за такой рисунок.

Нервный смех слетел с моих губ.

Я мысленно считала сроки и понимала, что месячных и в самом деле давно не было. И смена моего настроения, тошнота, клубника, в конце концов – мне сама судьба намекала, а я, будто слепая, не видела.

Дверь палаты вновь распахнулась, на пороге опять появился доктор.

Руслан перекинулся с ним парой фраз, а после перевел мне.

– Он спрашивает, ты даешь согласие сделать УЗИ? – мужчина указал на тот самый прибор, который закатили в палату.

Боже, ну я точно идиотка. Хоть эта машина ничего общего не имела с теми аппаратами, что стояли в наших клиниках, но все же – я могла бы и сама догадаться.

– Конечно делать, – смахивая ладонью слезы, согласилась я.

Японцу даже перевода в этот раз не потребовалось, похоже, он все прочел по моим интонациям.

Через пять минут я лежала с открытым, пока еще совсем плоским животом, щедро политая холодным гелем, а доктор водил по мне датчиком.

На черном экране было ничего не понятно, но Руслан все равно плотно прилип к нему и что-то там разглядывал, а доктор ему показывал и объяснял какие-то хитрости на японском. Я с замиранием сердца ожидала новой партии перевода слов.

– Что он говорит? – нетерпеливо подогнала я. – Что там?

Руслан, не отрывая взгляда от экрана, улыбался.

– Вот взгляни сюда, – произнес он, указывая пальцем на мелкую точку-шарик. – Это ребенок.

Японец что-то добавил к этим словам на своем, и я посмотрела на Руслана.

– Пять недель, – буркнул он. – Уже пять!

Я тоже поразилась. С ума сойти, да как же так много? Кажется, мы и познакомились-то только вчера!

Но мои мысли вновь потерялись, потому что доктор объяснял что-то Руслану, а тот слушал, кивал и со всем явно соглашался.

В палату опять постучали.

И пока я вопросительно смотрела на своего мужчину, спрашивая, кого там еще принесло, дверь распахнулась. Внутрь, как в ресторане, закатили сервированный столик с блюдом по центру. Меня явно решили покормить.

Доктор тоже обрадовался, радостно заявив, глядя на меня:

– Lobster!

И пока я лежала и соображала, Руслан приподнял крышку и почему-то усмехнулся.

Палата тут же наполнилась ароматом, от которого заурчало в моем пустом желудке. Есть ведь действительно хотелось ужасно!

– Все же это и в самом деле лучшая клиника Токио. Милая, что ты заявила доктору, перед тем, как он от тебя сбежал?

– Where is lobster… – рассеянно протянула я, наконец догадываясь о том, что произошло.

– Так вот он. Кушай за здоровье нашего ребенка, – засмеялся Руслан и посмотрел на меня с затаенной надеждой. – Мы же оставим ребенка?

И я застыла от такого вопроса.

До этого у меня и в мыслях не было иного.

– У тебя есть сомнения? – спросила я тихо.

– Нет, но я бы хотел быть уверенным, что ты не станешь потом жалеть. Еще полчаса назад ты хотела развивать карьеру и очень печалилась по поводу безделья, поэтому я спрашиваю. Не хочу давить…

И я призадумалась.

В его словах был здравый смысл, но ребенок – разве это крест на себе? Это же плод нашей любви. Малыш. Наш!