«Если», 1998 № 02

После революции Мэйдзи во второй половине XIX в. Япония открыла двери внешнему миру. Каких-то 40 лет понадобилось японцам, чтобы «догнать» западный мир. Очень скоро они освоили все европейские направления литературы — от романтизма и классицизма до критического реализма, детектива и научной фантастики. И что удивительней всего, чудовищная, на первый взгляд, смесь из традиций Востока и традиций европейских и американских не только не погубила японскую прозу, но и вывела ее на одну из верхних ступеней мировой литературы.

Особенно бурный всплеск фантастических повествований пришелся па позднее Средневековье, или эпоху Эдо.

Конец прошлого — начало нынешнего столетия отмечен в японской литературе духом эксперимента.

Конец прошлого — начало нынешнего столетия отмечен в японской литературе духом эксперимента. И в повести «твердого» реалиста Акутагавы Рюноскэ вдруг врывалась безудержная фантастика, граничащая с сюрреализмом, точно так же, как блюститель «чистого» детектива Эдогава Рампо вовсю «заигрывал» в своих умопомрачительных романах с атрибутикой потустороннего мира (перечитайте, например, его «Путешественника с картиной»). В этом ряду уместно вспомнить и некоторые рассказы Осараги Дзиро, Исикавы Дзюн, Сэнъютэя Энтё, также грешивших фантастикой…

А что же собственно научная фантастика? Некоторые историки НФ склонны искать ее истоки опять же в эпохе Эдо, а точнее — в творчестве верного последователя конфуцианства Гесу Ивагаки, создавшего в 1857 г. «милитаристский» роман-трактат, название которого звучит примерно так: «Спокойное завоевание Запада». О каком же завоевании идет речь? Ни много ни мало писатель-конфуцианец рассуждает о захвате японцами… Британской империи! Однако сей забавный труд лежит скорее в русле социально-футурологических предначертаний, нежели в области художественной литературы.

В японской литературе доминирует проза социального характера.

Титул же «Первого научного фантаста Японии», вне всякого сомнения, достался другому японцу — Сунро Ошикаве (1876–1914 гг.), перу которого принадлежит самое первое «настоящее» НФ-произведение — роман «Подводная боевая лодка», увидевший свет в 1900 году. Здесь налицо уже классический сюжет НФ «западного розлива»: безумный ученый, эдакий японский капитан Немо, создает подводную суперлодку и становится королем морей и океанов, а по существу — банальным пиратом.

Долгое время Сунро Ошикава оставался единственным «жанровым» фантастом Японии. В первое десятилетие XX века он написал еще целый ряд откровенно подражательных НФ-романов. В остальном же в японской литературе доминирует проза социального характера. Исключением стал философский роман Харо Сато «Сумасшедшая история» (1929 г.), ставший провозвестником антиутопической традиции в японской литературе.

Впрочем, небольшую арт-подготовку НФ провела на рубеже 30 — 40-х годов. В 1936–1939 гг. увидели свет сразу несколько заметных НФ-произведений: романы Джуза Уно «Летающий остров» (1938 г.) и «Похищенная земля» (1936 г.), НФ-дилогия Акидзиро Ран «Подземный континент» (1938–1939 гг.). Публиковали НФ-произведения и менее заметные писатели: Сандзуко Наоки, Минетаро Яманака, Фукудзиро Ито, Комацу Китамура и другие.

Подлинный триумф НФ в Японии состоялся в 1950-е годы. В это время активно издается переводная фантастика (преимущественно англо-американская), формируется армия японских авторов, бурно развивается фэн-движение. Но самое главное, выходит первое японское специализированное издание — журнал «SF Magazin», — на долгие годы ставшее основным центром по комплектованию и подготовке национальной «гвардии фантастов». Впрочем, справедливости ради стоит отметить, что большая часть произведений этого периода носила откровенно подражательный характер, о национальной самобытности фантастики этих лет говорить не приходится. Возможно, это прозвучит парадоксально, но стремительному развитию японской НФ способствовало не только и даже не столько влияние англо-американской фантастической культуры, но событие поистине трагическое. «Фантастические» опасения писателей обрели свою чудовищную реальность. Стоит ли удивляться тому, что апокалиптическая тематика и сегодня главенствует в японской фантастике? И не только в литературе. Символом атомной угрозы стал популярный японский фильм «Годзилла» о доисторическом сорокаметровом ящере-убийце, разбуженном взрывами водородных бомб на атоллах Южных морей. Три мотива доминируют в современной японской НФ: война, ядерная угроза и глобальные катастрофы. Тему конца света питают не одни лишь воспоминания об «атомной зиме» 1945 года. Японский полуостров, являясь одной из самых сейсмически активных областей планеты — реальный претендент на судьбу легендарной Атлантиды. Фантастика «Четвертого ледникового периода» Кобо Абэ или «Гибели Дракона» Сакё Комацу — для японцев без пяти минут суровая действительность.