«Если», 1998 № 05

— Какое-то время вас не было в отеле, поэтому мистер Меллорз не мог лично вас уведомить, что вы уволены. После вашей ссоры с мистером Меллорзом вы отсутствовали дня три и появились лишь в шесть тридцать в день убийства. Я подозреваю, что все это время вы пили и переживали размолвку с хозяином. Допускаю, что в этот роковой день вы побывали в Бухте Морских Звезд, даже сидели там, попивая виски, любуясь морем и обдумывая свои планы. Вы вернулись в отель в четыре часа дня, когда происходит смена персонала и в кухне какое-то время никого не бывает. Возможно, вы использовали служебный подъемник, переждали в кладовой, и когда Меллорз наконец остался один, проникли в его номер и убили его. Затем тем же путем покинули отель.

— Советую вам вспомнить то, что говорила вам миссис Меллорз относительно оскорбления клеветой.

Баскас лишь улыбнулся.

— Чтобы предъявить обвинение в клевете, нужны свидетели. Я могу высказывать любые предположения с глазу на глаз, считая это полезной тренировкой воображения, не более. А теперь скажите, почему вы держите дверь подъемника запертой?

— Подъемником обычно пользуются лишь утром. Затем его закрывают на ключ.

— У кого ключи?

— У меня, старшей горничной, старшего официанта. Эти двое сдают его в конце смены.

— Когда они работают?

— Старшая горничная — с семи утра до трех пополудни. Старший официант работает в разные часы. Он приходит в семь утра, к завтраку, а затем — к семи вечера, к обеду и ужину.

Улыбка Баскаса стала еще шире.

— Ну-ну, мистер Мэйн. Выходит, только вы можете пользоваться подъемником в любое время?

— Я утверждаю, что невозможно использовать подъемник для того, чтобы проникнуть в номера.

Баскас внимательно осмотрел дверь.

— Она также запирается изнутри, — констатировал он.

Наклонившись, инспектор заглянул в шахту подъемника, проверил прочность канатов и нажал кнопку. Через несколько секунд платформа поднялась наверх, нагруженная грязной посудой, которую так и не удосужились снять официанты. Баскас укоризненно зацокал языком, осторожно снял грязные тарелки, поставил их на пол. После этого он опять проверил крепость канатов и вдруг посмотрел на меня.

— Мистер Мэйн, — сказал он почти ласково, — не могли бы вы показать мне, как бы вы спустились на этом подъемнике в кухню, если бы вдруг пришлось это сделать?

— Только не я, — сказал я решительно. — Это небезопасно.

— Вполне безопасно, если покрепче ухватиться за канаты, мистер Мэйн. Надо медленно подтягивать их, вот и все.

— Канаты могут лопнуть.

— Нет, они достаточно прочные, мистер Мэйн.

— Тогда попробуйте сами.

Баскас взглянул на меня и, продолжая улыбаться, вскарабкался на платформу подъемника. Встав на колени, он стал перебирать канаты.

— Я спускаюсь, мистер Мэйн, — поведал он с удовлетворенной улыбкой.

Тут канаты не выдержали, и Баскас с отчаянным криком рухнул вниз.

* * *

Обезболивающее действие антишокового укола ослабло, и я чувствовал себя неважно, поэтому, отправив пострадавшего инспектора в больницу, зашел в бар. Здесь я застал всю компанию в сборе, видимо, они уже успели утешить себя не одной порцией виски.

— Что там случилось? — спросил Пабло.

— Баскас упал в шахту подъемника.

— О! — воскликнул он, повеселев. — Сожалею. Он сильно пострадал?

— Кажется, он сломал руку.

Доринда смерила меня своим загадочным взглядом.

— Как ты себя чувствуешь, Джон? — задал вопрос Пабло.

Я пожаловался на усталость и спросил о его делах. Он казался очень довольным.

— Доринда и я пришли к соглашению. Теперь все в порядке. Она готова подписать все наши устные договоренности с Уоллесом.

— Все? — спросил я осторожно.

— Она покупает яхты по их настоящей цене. Все до одной, даже поврежденные. Так что ты полностью получишь комиссионные, Джон. Я выплачу их, как только…

Он вдруг умолк и отпил из стакана. Конечно, он хотел сказать, что как только сам получит деньги. Но это было бы бестактно, ибо, по всей вероятности, бумаги еще не подписаны…

— Джон, я хотела бы, чтобы ты продолжал управлять отелем, — заговорила Доринда.

Но я не был столь легковерен, как Пабло.

— А жалованье? — спросил я. — А задолженность за все проработайные месяцы? Думаю, следует все это оформить письменно. Так было бы по справедливости.

Глаза Доринды сверкнули, и от этого она даже похорошела.

— Конечно.

Воцарилась тишина. Пабло, Дик и я, каждый по-своему, переживали счастливый поворот колеса фортуны, и все — благодаря смерти ее мужа. Не хотела ли Доринда, чтобы мы думали именно так? Возможно, у нее были немаловажные причины искать нашего расположения. Ведь как-никак она была последним человеком, видевшим Меллорза живым…

Дик высказал вслух мои мысли:

— Знаете, Баскас считает, что один из нас — преступник. Один из нас четверых. Равные шансы у каждого, если речь идет об убийстве.