«Если», 2000 № 01

— Не проси прощения. Ты не сделал мне ничего плохого. — Только тут до ее сознания дошло, что он отверг ее любовь. Однако она была римлянкой и из гордого рода. — Вот еда. Тебе следует подкрепиться.

— Мне надо увидеть короля.

— На твоем месте я сначала бы оделась… и вымылась. — Она отодвинулась от него, встала и направилась к двери. — Ты просто дурак, Урс, — сказала она, и дверь за ней закрылась.

Принц быстро умылся, затем надел рубаху, тунику, черные гетры и накинул серебристо-серый плащ. Британскому командиру конного отряда этот костюм обошелся бы в годовое жалованье, но впервые Урс, глядя в длинное бронзовое зеркало, не почувствовал никакого удовольствия.

Хотя он просил доложить, что у него неотложное дело, король утром его не принял; и до назначенного часа принц бродил по Камулодунуму. Позавтракал в саду харчевни, потом отправился на улицу Оружейников и купил новый меч с чуть изогнутым лезвием в берберском стиле. Эти мечи пришлись по вкусу конникам Утера. Для всадника изогнутый клинок куда удобнее традиционного гладия, к тому же они были длиннее.

Церковный колокол отбил четвертый час после полудня, и Урс поспешил к северной башне, где Бальдрик, слуга и оруженосец Утера, велел ему подождать в длинной зале под покоями короля. Там Урс просидел еще один мучительный час, и только тогда его проводили к королю.

Утер, чьи волосы были заново выкрашены, а борода расчесана, сидел в лучах предвечернего солнца и взирал на поля и луга за стенами города. Урс поклонился.

— Ты заявил, что дело не терпит отлагательства, — начал король, указывая на сиденье у парапета.

— Да, государь.

— Я слышал о твоем припадке. Все прошло?

— Телесно я здоров, но сердце мое разрывается.

Быстро и ясно Урс описал представшие ему видения — и гнусные расправы, свидетелем которых стал.

Утер выслушал рассказ, не проронив ни единого слова, но его серые глаза померкли и смотрели куда-то вдаль.

— Это был не сон, государь, — сказал Урс, неверно истолковав его молчание.

— Я знаю. — Утер встал и прошелся по парапету. Потом обернулся к принцу.

— Что ты чувствуешь к Вотану?

— Я его ненавижу, государь, как никого другого.

Утер кивнул.

— А зачем ты пришел ко мне?

— Просить разрешения вернуться домой… и убить узурпатора.

— Нет, его ты не получишь. Я пошлю тебя в Марцию, но ты поедешь с Викторином и военным отрядом — посольством к новому королю.

— Митра Сладчайший! Увидеть его и не убить? Кланяться и расшаркиваться перед этим гнусным зверем?

— Послушай меня! Я не земледелец, чья забота — семья да скудный урожай ячменя. Я король. И обязан защищать землю, народ. Ты думаешь, Вотан удовлетворится Галлией и Бельгикой? Нет. Я ощущаю присутствие его зла, ощущаю, как его холодные глаза рыщут по моим землям. Судьба сведет нас на поле кровавой битвы, и чтобы победить, мне нужны сведения — о его воинах, о его приемах, его слабостях. Ты понял?

— Да, государь. Будь по-твоему.

— Отлично. А теперь нужно дать тебе другое имя… и другое лицо. Вотан истребил род Меровея, и, если тебя узнают, твоя смерть предрешена. Встретишься с Викторином в Дубрисе. Отныне ты Галеад, рыцарь Утера. Следуй за мной.

Король повел Урса во внутренние покои и вынул из ножен Меч Силы. Прижав лезвие к плечу принца, Утер сощурил глаза, сосредотачиваясь.

Урс почувствовал щекотание под волосами, его лицо и зубы заныли. Король опустил Меч и подвел воина к овальному зеркалу в стене.

— Узри нового рыцаря Утера. — Лицо его озарила широкая улыбка.

Взгляд Урса остановился на отражении белокурого незнакомца с волосами, коротко остриженными в кружок, с глазами летней синевы.

— Галеад, — пошептал он. — Да будет так!

Глава 7

Зима в Каледонах была суровой: тропы завалило сугробами, в щелях бревенчатых стен хижины нарастал лед. Деревья стояли голые, словно скелеты, за окном завывал ветер.

Кормак лежал на узкой кровати. Андуина прильнула к нему, и он испытывал безмятежное спокойствие.

Вдруг девушка замерла.

— Что с тобой? — спросил он.

— Кто-то в горах, — прошептала она. — В большой опасности. Я чувствую их страх.

— Их?

— Их двое. Мужчина и женщина. Путь им перекрыт. Ты должен пойти к ним, Кормак, иначе они погибнут.

Он сел на кровати и вздрогнул. Тут, в теплой комнате, было страшно подумать об ужасах вьюги.

— Где они? — спросил юноша.

— За соснами по ту сторону перевала. Они на отроге, что спускается к морю.

— Но мы им ничем не обязаны, — сказал он, уже предвидя, что любые доводы окажутся бесполезными. — И я сам могу погибнуть там.

— Ты сильный, и ты знаешь горы. Прошу тебя, помоги им!

Он встал с кровати, надел толстую шерстяную рубаху, кожаные гетры, куртку из овчины и войлочные сапоги. Капюшон куртки он туго завязал под подбородком.

— Тяжкая плата за твою любовь, госпожа, — улыбаясь, сказал он.

— Не давай огню погаснуть. Я попробую вернуться перед зарей.

Кормак взглянул на свой меч> лежащий у очага. Пожалуй, не стоит брать оружие с собой — лишняя тяжесть. Он засунул за пояс длинный охотничий нож и вышел в снежные вихри.