«Если», 2000 № 06

Не обнаружив охраны, Зайцев быстро пополз в противоположную сторону, к сортиру. Он хорошо запомнил дорогу, но и без того путь к выгребной яме был столь же легко угадываем, как на открытой местности к ночному костру. Вонь густела с каждым метром, и когда перед самым сортиром Алексей повернул налево, то снова почувствовал сладковатую струю относительно свежего воздуха.

Зайцев пополз быстрее. На ходу он часто поднимал руку и ощупывал потолок, чтобы не пропустить люк. Иногда до него доносились какие-то звуки, один раз в боковом проходе кто-то шумно выдохнул, и Алексей прибавил скорость.

Лаз в потолке обнаружился очень скоро. Зайцев и сам удивился, как ловко он изогнулся и нырнул наверх. Ему начало казаться, что выход на поверхность где-то совсем близко, и он часто принюхивался, вертел головой, стараясь вспотевшей щекой поймать прохладный сквознячок.

Настоящее ликование вызвал у него следующий верхний люк. Это могло означать только одно — он недалеко от цели. И действительно, здесь было немного свежее, так что Алексей из последних сил рванулся вперед. «Скорее! — шепотом подгонял он себя. — Скорее!»

Через несколько метров Зайцев почувствовал под руками пустоту, но не успел остановиться. На мгновение он завис над пропастью, попытался ухватиться за стенки и рухнул вниз.

Алексей свалился неудачно. Вертикальная шахта оказалась неглубоким колодцем со студеной ключевой водой. При падении Зайцев машинально выставил руки вперед и воткнулся ими в твердое глинистое дно. Из-за страшной боли он едва не потерял сознание и чуть не захлебнулся, но ледяная ванна быстро привела его в чувство. Кисть правой руки оказалась то ли сломанной, то ли вывихнутой, что в его положении было почти равноценно.

Уже через минуту Алексей так замерз, что лязг его зубов, наверное, слышен был во всех прилегающих тоннелях, и все же звать на помощь он не решался. Здоровой рукой Зайцев ощупал стенки колодца, затем попробовал выбраться, но допрыгнуть до края прохода так и не сумел.

«Это же надо быть таким невезучим, — чуть не плача, подумал он.

— Почти ушел. Ушел ведь! Гады, нарыли колодцев».

Правда, Алексей выяснил, что его никто не охранял, и если бы не эта дурацкая оплошность, он был бы уже наверху. Теперь же ему предстояло вернуться в одну из этих смердящих нор, и неизвестно, куда его определят на этот раз.

Глава 5

Зайцев держал поврежденную кисть в воде, аккуратно массировал ее и соображал, как отсюда выбраться. Вода почти доходила ему до груди, диаметр колодца был не более метра, и Алексей вспомнил, как в детстве не раз взбирался по стенкам коридора, упираясь в них руками и ногами.

Мысль о перочинном ноже пришла к нему не сразу. Зайцев успел так окоченеть, что уже с трудом двигался. Он долго и неуклюже вытаскивал левой рукой из правого намокшего кармана нож, не меньше провозился с лезвием, которое не желало открываться. Затем столько же оглаживал скользкие глиняные стены, решая, откуда начать резать ступеньки.

Работать левой рукой коротким лезвием оказалось не таким простым делом, хотя сырая глина поддавалась легко. От холода движения Алексея стали нерасторопными, как и течение мыслей. Зайцев невольно сравнил себя с холоднокровными земноводными, у которых с падением температуры тела замедляются жизненные процессы. Закончив одну ступеньку, он принялся резать вторую на противоположной стороне.

«Если это сон, — думал он, — если я лежу где-нибудь на болотном островке, то это самый длинный и мучительный кошмар в моей жизни. И до чего же неправдоподобно, но складно все это выглядит. Может быть, во сне я скатился с горбушки в воду и поранил себе руку? Тогда почему я никак не проснусь? Чушь какая-то. Это не я сплю, это они спят. И скорее всего, никогда не проснутся. А я им только снюсь. Я воплощение той самой недостижимой мечты, о которой они грезят всю свою жизнь, пророк, который должен увести их назад в несуществующую Кудияровку. И разбудить их никак невозможно. Этот «спящий» не проснется никогда. Может, в этом и есть их спасение, потому что, проснувшись, они увидят только собственное убожество и грязь. Интересно, если бы я остался здесь до конца дней, чем бы я занимался?»

Алексей даже содрогнулся от этой жуткой мысли. Валяться днями напролет рядом с пьяной кудияровкой и думать, чем заполнить время, когда заполнять его попросту нечем? Или, как Мишка-дурачок, изобретать свою азбуку? Нет, лучше сразу спиться или сдохнуть. Разум здесь — первый враг. Он бы уничтожил Алексея. Здесь разуму просто нет применения. Это могила, где из чувства самосохранения надо убивать его каждый день, хотя бы самогонкой.

Зайцев закончил резать вторую ступеньку и понял, что не успеет выбраться. Судорогой начало сводить ноги и низ живота, а конца работы не было видно.