«Если», 2001 № 01

— Неужели вы не можете провести ограниченный поиск, мистер Флинт? — спросила женщина. При этом ее глаза широко раскрылись, и я увидел, что они у нее темно-карие. Похоже, ей было лет двадцать, то есть чуть больше, чем мне показалось с самого начала. На всякий случай я проверил, не блеснут ли в глазах слезы. Они не блеснули, и я впервые подумал, что она, возможно, говорит искренне. Что ж, в этом случае мне было ее жаль, но изменять своим принципам я не'собирался.

Я так резко захлопнул дверь, что пластиковые стены содрогнулись.

— Вы уверены, что вы этого хотите? — вежливо осведомился я. — Лично мне от этого ни горячо, ни холодно; как я уже сказал, я работаю до тех пор, пока на мой счет поступают деньги. Однако вы должны учитывать, что до этого момента я успею предпринять определенные шаги, которые могут подвергнуть вашу мать или того, кого я действительно ищу…

Тут она поморщилась. Чувствительная натура, подумал я. Или, может быть, просто хорошая актриса.

— …Подвергнуть вашу мать серьезной опасности, — продолжал я твердо. — В настоящий момент она просто исчезла, и, поскольку вы пришли ко мне, то должны знать, что новая жизнь, которую она начала где-то в не известном нам месте, обошлась в кругленькую сумму либо правительству, либо одной из пятнадцати частных корпораций, которые оказывают подобные услуги. Если мне удастся подойти к разгадке слишком близко, ваша мать умрет. Просто умрет — и все. И может быть, — только может быть, однако исключать этого нельзя — люди, которые помогали ей исчезнуть, умрут тоже. Погибнуть могут и те, кто ей близок и дорог, а также ее теперешнее окружение. Незаконченное расследование, мисс, это смертный приговор для многих и многих людей. Черт побери, даже законченное расследование часто означает смерть! Вот почему я не берусь за дело, если считаю его блажью клиента. И никаких ограниченных расследований я тоже не веду. Надеюсь, это понятно?

Она кивнула. Это было быстрое, судорожное движение, и я понял, что мои слова попали в цель.

— Вот и отлично, — сказал я и снова отворил дверь. — А теперь — проваливайте!

Девушка так стремительно проскользнула мимо меня, словно боялась, что я наброшусь на нее с кулаками. Не снижая скорости, она пустилась бежать по улице, поднимая тучи лунной пыли, которая оседала ей на ноги и на подол ее легкомысленного платьица. Пыльный шлейф был отчетливо виден в мертвенном дневном свете, словно кто-то уже пометил девушку как будущую цель.

Закрыв дверь, я проследил за тем, чтобы система безопасности зафиксировала отпечатки ее пальцев и взяла оставшийся на дверной ручке образец кожного сала для анализа ДНК. Это была обычная мера предосторожности; быть может, когда-нибудь мне понадобится идентифицировать личность моей сегодняшней посетительницы. После этого я постарался забыть о ней как можно скорее.

Однако это оказалось нелегко. Я принимал не так уж много клиентов, и те из них, кто не был подставной уткой, приходил с настоящим горем. А я все-таки не такой бездушный малый, каким хочу казаться, поэтому чисто по-человечески сочувствовал им.

Сочувствие, кстати, довольно редкое качество для Мастеров возвращений. Абсолютное большинство из них когда-то вступили на эту профессиональную стезю только потому, что были чем-то обязаны дисти — инопланетной расе, которая более или менее освоила Марс. Прочие Мастера занялись возвращениями потому, что обнаружили в себе талант к этому непростому и опасному делу, а совершить подобное открытие проще всего, если работаешь на одну из земных корпораций — или на один из земных преступных синдикатов.

Мою историю в этом отношении нельзя считать совсем типичной. Когда-то я был космическим полицейским, приписанным к Лунному сектору, а надо сказать, что большинство Исчезнувших отправляются к новой жизни именно через лунные космопорты. Не раз мне приходилось жертвовать свободным временем, чтобы спасти какого-нибудь незнакомца от преследования. Но в космической полиции косо смотрят на подобные вещи, поскольку среди Исчезнувших — особенно в Лунном секторе — немало перевоспитавшихся преступников, разыскивать которых означает попусту тратить время. Вот почему, в конце концов, после одного весьма опасного инцидента, едва не стоившего мне жизни, я ушел из полиции и начал собственное дело.

Без ложной скромности скажу, что в этом бизнесе я добился завидных успехов. Я один из лучших частных Мастеров возвращений, я заработал приличную сумму на жизнь и вполне этим доволен. Я предпочел не обзаводиться семьей, а мои родители давно умерли, что лично я рассматриваю как благо. При моей профессии нельзя иметь ни жены, ни детей, ни даже близких друзей, поскольку их могут взять в заложники. Уж лучше отвечать только за себя, тем более, что я ничего не имею против одиночества.

Чего я терпеть не могу, так это когда меня пытаются использовать. И еще я не выношу, когда меня нанимают, чтобы свести с кем-то счеты. Мстительности я не приемлю, поэтому мне приходится принимать чрезвычайные меры, чтобы оградить себя от подобных притязаний.

Возможно, сейчас моя защита не сработала.