«Если», 2001 № 05

Промедление грозило смертельной опасностью. Рис сделал знак женщинам подняться на крышу. Но внезапно перед ним вырос стег в пышном оранжево-буром одеянии, почти полностью закрывающем ноги. Лицо стега было спрятано за белым шелковым шарфом — все аборигены закрывали лица в сезон летящих спор.

— Подожди, Говорун, — сказал абориген на стегти. — Не бойся.

Найяна Пател вскрикнула. Раз мать испугалась, старшая дочь решила, что пугаться ей не — к лицу.

— Прочь с дороги! — взвизгнула она на стегти. Рис не подозревал, что она владеет местным щебетом.

Стег сделал шаг назад и приспустил шарф, демонстрируя землистое лицо, украшенное витой татуировкой, начинавшейся на лбу и сбегавшей по левой щеке. Рис узнал мужчину, которого видел накануне в трактире. Этого стега звали Горбуном. И действительно, при взгляде на него казалось, что позвоночник у него скручен винтом; одно плечо задрано, другое опущено, голова постоянно клонилась набок. Один глаз у стега был мутно-янтарным, другой серым.

— Что тебе здесь надо? — обратился к нему Рис на стегти.

Изредка Горбун оказывал ему мелкие услуги, но у Риса не было привычки доверять стегам. Девочка на руках у матери уже возмущенно верещала, Найяна Пател требовала шепотом, чтобы она угомонилась.

Стег сделал наполовину услужливое, наполовину нетерпеливое движение головой.

— Здесь опасно.

Рис почувствовал дрожь в руках и сжал кулаки, чтобы не позориться.

— Чего ты от меня хочешь?

Безгубый рот растянулся в уродливой пародии на улыбку.

— Я окажу услугу. Потом — Говорун.

Рис так и не определил для себя, что означает прозвище, присвоенное ему аборигенами, — уважение или насмешку.

— Какая еще услуга?

Тут девочка издала громкий крик.

— Что такое, мое сокровище? — испуганно пролепетала Найяна Пател.

Горбун запустил руку под свое многослойное одеяние и что-то из-под него извлек.

— Вот, получи!

Рис инстинктивно замахнулся, чтобы отразить нападение, прежде чем увидел предмет, который ему протягивал стег. Это был ситар, забытый накануне в трактире. Треснувшая тыква, служившая инструменту резонатором, была заменена скорлупой крупного местного ореха.

— И это.

Рис уставился на второе подношение, уместившееся у аборигена на ладони. Больше всего оно походило на мелкую кость животного с нацарапанными на ней значками; на первый взгляд, это напоминало первобытную систему счета, которая была в ходу у торговцев. Но внутренний голос подсказывал, что все не так просто и здесь кроется какая-то загадка.

— Что это?

— Кость Души. Отдай ее Матерям.

Рису пришлось повысить голос, чтобы перекричать визг ребенка.

— Какие матери? Где?

— Под костями. Быстрее! Очень опасно.

Меньше всего Рису хотелось тащиться на здешнее кладбище с этой реликвией. Он спрятал косточку в карман и повесил ситар себе на плечо. Оглянувшись на Литу, он распорядился:

— Живо в флаер!

— Я не подчиняюсь приказам слуг.

— Лита! — прикрикнула Найяна Пател на дочь. — Твой отец велел нам бежать с Данио. Мы не можем ослушаться.

Девчонка скривилась, но повиновалась и поспешила к флаеру. Рис взял у матери раскричавшуюся до красноты малышку. Джилан принялась колотить его ручонками.

Внезапно Найяна Пател смекнула, в чем причина беспокойства ребенка.

— Где, милая? Скажи маме!

Джилан указала пальчиком на распахнутую дверь. У Риса побежали мурашки по коже. Ему почудилось, что с ведущей на крышу лестницы доносятся голоса, стук бегущих ног. Он навострил уши, но, к своему облегчению, ничего не услышал.

— Пора лететь, мэм! Быстрее!

Старшая дочь уже залезла в флаер и протягивала руки навстречу младшей сестричке. Рис поднял малышку и передал ее Лите, потом оглянулся, готовый помочь вдове комиссара. Но та бросилась к двери, где осталась лежать детская игрушка. Лита вскрикнула. Рис кинулся было за Найяной Пател, но Горбун схватил его за обе руки, продемонстрировав неожиданную при своей низкорослости силу.

— Говорун! — произнес он настойчиво. — Ты понимаешь, как делать слова.

В тот момент, когда Найяна Пател достигла двери, оттуда выскочил еще один туземец — голый, с белыми шрамами на физиономии. Рис заметил блеснувший у него в руке трехгранный клинок. Найяна Пател вскрикнула, потом крик перешел в хрип: из ее шеи забил фонтан ярко-красной крови. Женщина рухнула, как подкошенная.

— Мама! — ахнула Лита.

На крышу вывалились еще два стега, безразлично переступившие через неподвижное женское тело.

Рис, боясь, что сейчас лишится рассудка, опрокинул Горбуна, но тот не ослабил хватки, к тому же с силой лягнул его в живот. У Риса подкосились ноги, из легких разом вышел воздух. Калека проволок его по всей крыше и забросил, как мешок с овощами, внутрь флаера. Там его встретил оглушительный крик: трехлетняя девочка надрывалась так, что стальная скорлупа летательного аппарата грозила лопнуть. Рис больно проехался животом по ребристому полу. Лита вцепилась ему в руку острыми длинными ногтями, помогая забраться; ее рыжие волосы растрепались, длинные пряди закрыли лицо.

Рис напоследок выглянул из флаера и успел увидеть, как Горбун падает от удара сверкнувшего на солнце кинжала.

2.