«Если», 2001 № 06

— Ястреб, внимательно и срочно. Только что удалось договориться с Духовным Управлением. У тебя появилась возможность поработать в Великой Обители — в Библиотеке древних рукописей. Уговорить их смог только сам Президент. Немедленно лети туда. И не выходи, пока не найдешь того, что нам нужно.

— Постой. Может, они нам просто дадут записи, кристаллы…

— Нет никаких записей. Они никого со сканером и близко не подпускают, дрожат за сохранность документов. Да и в самом деле… Ты учти — там у тебя за спиной будут стоять и хватать тебя за руки. В общем, веди себя тише воды, ниже травы — иначе просто выгонят взашей.

Понял, ответил Ястреб без особой радости: почувствовал вдруг, что устал, пришло желание полежать, расслабиться, подумать о чем-нибудь нейтральном и приятном. Но тут выбирать не приходилось: по сути дела, это была такая же удача, как и то, что удалось по картинке установить не только предприятие, его профиль, но и местонахождение. Так что вместо отдыха приходилось настраиваться на новую работу — самую, может быть, важную. Если только нужное там действительно есть. Требуется еще одно везение, настоятельно требуется…

10.

Машину пришлось оставить по эту сторону настоящей крепостной стены, окружавшей старинные строения Обители; при всей древности укрепления его и сегодня взять штурмом оказалось бы очень нелегко: в старину любили строить основательно. У ворот Ястребу популярно объяснили, что никакой транспорт в пределы Обители не допускается; только пешком, медленно, достойно, с каждым шагом все более проникаясь чувством святости. Пришлось идти, ощущая, как из дырявого мешка жизни падают и исчезают крохотные, звонкие горошинки времени, запаса которых никто не в силах пополнить. «Кроме Господа» — беззвучно отвечали ему на это молчаливые башни, в которых светились лишь редкие окошки — узкие, как амбразуры.

Дорога от ворот шла в горку, и с каждым шагом все большая часть монастырской территории открывалась взгляду. Становилось ясным, что не везде царили мгла и безмолвие; самый дальний край освященной земли, похоже, и среди ночи продолжал жить другой, не свойственной башням жизнью. Яркие ртутные лампы на высоких мачтах освещали громадный прямоугольник строившегося здания, доведенного уже до четвертого этажа и, похоже, еще не собиравшегося остановиться в своем стремлении ввысь, к небу. Если вслушаться, можно было уловить и звук моторов: работали краны, поднимая на верхний уровень новые дозы материалов, и к поднятым платформам тут же устремлялись люди в рабочих комбинезонах и касках — да, то явно не были подрясники и клобуки. Работа кипела. Ястребу захотелось даже остановиться на секунду-другую, чтобы увидеть и запомнить как можно больше — просто так, на всякий случай. Однако сопровождавший его от ворот монах поторопил:

— Здесь нельзя останавливаться, сын мой. А чем оглядываться без пользы, лучше бы молились.

— Расширяетесь? — все же не утерпел Ястреб.

— Возводится новый корпус — с благословения его святости Омниарха.

— Богато живете.

Проводник не сказал больше ни слова — только слегка нажал на плечо, заставляя идти дальше. Ястреб повиновался.

Он рассчитывал, что его примет отец настоятель: как-никак Ястреб оказался здесь с благословения самого Президента Галаксии. Однако здесь шкала ценностей явно не соответствовала мирской. И провели Ястреба всего лишь к отцу библиотекарю, не старому еще мужчине с внушительной фигурой и уверенными движениями; лицо его затенял монашеский капюшон, видны были лишь глаза светло-голубые, пристальные, холодные.

— Ступай к себе, брат! — Это было обращено к проводнику. А к Ястребу: — Благословен твой приход. Мое имя — отец Исиэль, твое мне известно. Садись, сын мой, и изложи дело, приведшее тебя в нашу Обитель. По возможности сжато и конкретно.

Смешение речевых стилей заставило Ястреба улыбнуться но только внутренне, конечно, на лице же он сохранял выражение покорной смиренности. Чтобы изложить дело, ему понадобилось две минуты и не более полусотни слов. Отец библиотекарь выслушал его внимательно, не перебивая. Когда Ястреб умолк, библиотекарь не промедлил с ответом даже секунду:

— Я искренне сожалею, сын мой. Но святая Обитель ничем не в состоянии помочь твоим исканиям.

Тут Ястреб позволил себе выпустить улыбку и на лицо:

— Позволь не согласиться, отец. То, о чем я говорю, хранится именно у вас. Может быть, конечно, об этом известно лишь немногим посвященным…

— Здесь нет ничего, во что я не был бы посвящен, — после секундного молчания ответил монах. — Тем более, если дело касается каких-го текстов, включая и древнейшие, и самые священные. Поэтому могу заявить с полной ответственностью: мы не обладаем формулами переосуществления.

И, не дожидаясь возражений, повторил — уточняя:

— Более не обладаем. И должен сказать: утратив их, каждый из нас испытал чувство облегчения, ибо слишком страшная мощь таилась в них, сила, каковую нельзя было доверять людям.

Подобного Ястреб не ожидал.