«Если», 2003 № 09

— Видишь ли, милая Шоколадка, настоящая проблема у меня только одна. У меня есть контейнер, я приказал привезти эмиттеры Вогта, однако у меня нет ни малейшего представления, когда заработает машина времени. И никто, кроме твоего президента, этого не знает. Тогда я через моих любимых бедуинов дал ему понять, что у меня есть контейнер и эмиттеры. Я хотел, чтобы он запаниковал и прислал кого-нибудь с заданием уничтожить эмиттеры. С поясом, набитым американским золотом, с гремучей змеей в сумочке и очень хорошо спрятанным пистолетом. Я решил, что узнаю время начала действия проекта Квин от этого агента.

— Пан генерал, вы наивный человек.

— В самом деле?

— С чего вы решили, что кто-то сообщит мне дату, если мне даже не рассказали, в чем состоит проект Квин! Я услышала о нем только от вас.

Махнув рукой, словно что-то отталкивая, Барила сказал:

— Шоколадка, я не ребенок. Твой президент, кстати, тоже не дурак. И, конечно, он ничего тебе не сказал... — генерал вздохнул, — кроме даты возвращения.

— Вы шутите?

— Нет, котенок. Миссия твоя не была такой уж трудной, поскольку для ее исполнения требовалось всего лишь разбить стекло на контейнере. И конечно, более ничего тебе не объяснили. Кроме одного. Тебе сказали КОНЕЧНЫЙ СРОК исполнения миссии. Я прав? Тебе назвали дату, после которой исполнение миссии потеряет смысл, после которой тебе надлежит исчезнуть, моя красивая негритянская бэби.

— Барила наклонился над столом. — И я хочу эту дату знать.

Американка стала кусать губы. Все находящиеся в кабинете знали, что генерал не шутит. И Вагнер, с увлечением наблюдавший за тем, как разворачиваются события, понял: генерал ее подловил. Знает пани полковник дату, знает. И, конечно, ее пропоет, никуда не денется.

— Ничего вы от меня не услышите! — негритянка вдруг резко схватила сумку с гремучей змеей. У котов встала дыбом шерсть. Зорг вскочил с дивана и обнажил ядовитые зубы, Вагнер сжал рукоять спрятанного в рукаве стилета. — Я американка и ничего вам не скажу. Даже если вы посадите меня на кол!

Барила добродушно улыбнулся.

— Это опять была только присказка, а вот теперь будет сама сказка, дорогая полуполька, сестра моя, — он открыл ящик и вынул из него пачку пожелтевших листков. — Вот тут у меня список содержимого контейнера, который привезли из Берлина. — Его толстые пальцы стали перелистывать страницы. — Вот, прошу... медицинский компьютер со всем необходимым. Прекрасная технология прошлого века. Ну и что, Зося? Как только мы окажемся там, где нет ченов, тебя можно будет вылечить. Через пять минут вместо шестой категории генетической чистоты, будешь иметь первую. И запросто сможешь родить себе прекрасного малыша. Красивенькую маленькую Шоколадку.

— Нет. Мне сделали операцию, после которой это невозможно.

— Не надо спорить, Зося! Мы это исправим в пять минут, как только окажемся в другом времени, — он показал на пачку листков. — Представь себе, у тебя будет ребенок! Два, три, даже десять. Сколько выдержишь. Ты будешь жить среди деревьев. В мире без климатических катаклизмов, без мутантов. Ты будешь богатой, здоровой, будешь обладать властью... Подумай, Зося. Ты станешь настоящим полковником нашего войска. Будешь участвовать в завоевании мира. Ну и дети... ты знаешь, каково это, когда женщина кормит ребенка грудью? Не знаешь, но воображала себе много раз во время бессонных ночей в Ленгли, не так ли? Вагнер, наверное, что-нибудь мог бы тебе об этом рассказать, но он мужчина и не понимает женщин. Поговори лучше с его женой. Спроси ее, какое это удовольствие, когда собираешь ребенка в предшколу. Разве плохо возиться с грилем в саду? И ты откажешься от красоты, власти, счастья — ради удовольствия собирать и разбирать скорострельный карабин с завязанными глазами? Подумай, Зося. Подожди, не торопись. Подумай еще о том, что тебе дали твои любимые Штаты. Они лишили тебя возможности родить детей, а теперь, после того как сработает машина времени, ты исчезнешь. Не будет войны, не будет бомбы Чен, не будет и тебя, моя красивая Сью Кристи-Андерсон. Ты просто не появишься на свет, так же, как и весь наш мир.

Барила щелкнул пальцами. Возникший, как из-под земли, адъютант отодвинул часть стены, показывая клетку с двумя мутантами.

— Выбирай, дорогая, — сказал генерал. — Или они, — он показал пальцем на уродливые лица своих специалистов по дознанию, — или я. И богатство, власть, дети, любящий муж, еда, о которой ты до сих пор не имела понятия, первый класс чистоты, деревья вокруг, великолепный климат... думай, котеночек, думай.

Негритянка заплакала. Вагнер отвел взгляд. Барила, наоборот, буквально впился в женщину глазами.

— Мне нужно выйти, — шепнула американка.

— Это невозможно... Ты отсюда не выйдешь.

— Но мне нужно.

— Ничего страшного. Сначала скажи.

— Господи...

— Ну так что? — Барила снова наполнил рюмку и поставил перед Зосей поднос, на котором были бутерброды с российской икрой. — Уже надумала?