«Если», 2005 № 08

Жонглируя словами и понятиями, приобретающими под его пером совершенно неожиданные значения, автор умудряется делать это сразу на нескольких уровнях, достигая потрясающего эффекта — его тексты раздвигают рамки «обычной» фантастики, выходя в мир мейнстрима и одновременно приближаясь по популярности к творениям таких мастеров юмористического жанра, как Жванецкий и Задорнов.

Начав с довольно банальных (хотя и модных на рубеже 80- 90-х) сатир на отходящую в прошлое советскую действительность («Ночь с пятого на десятое», «Чугунный всадник»), Михаил Успенский довольно быстро нашел не только индивидуальную авторскую манеру, но и подходящий антураж для своих произведений — некий условный мир, собранный из штампов советской пропаганды, русской лубочной истории и псевдославянской фэнтези, щедро сдобренный отсылками к реалиям зарубежной масс-культуры, от короля Артура и варяжских скальдов до дона Корлеоне и фильмов про Супермена. Ни четко очерченных границ, ни ясно заданных законов у этого мира нет, он пластичен и текуч; каждый новый поворот сюжета открывает читателю новые горизонты воображения.

Впрочем, единого сюжета в романах Успенского тоже нет. Их действие представляет собой типичный квест, только совершаемый по старинному принципу русской сказки: «пойди туда — не знаю куда». Обычно смысл путешествия становится ясен героям Успенского где-то в конце первой трети пути, однако ко второй трети исчезает и он. А чем окончится повесть, можно гадать до самого конца. Что же до морали… а какую, собственно, мораль вы хотите услышать от сказки? Сказка, как известно, ложь, а уж намеки вы в ней сами ищите.

Нельзя не отметить еще одну особенность юмористической фэнтези «по Успенскому». В ней отсутствуют положительные герои. Точнее, персонажи, за судьбу которых читатель мог бы по-настоящему переживать. Еще точнее — положительные идеалы, которым можно было бы сочувствовать… Впрочем, эта черта типична не только для юмористической фэнтези. Как там у Лема? «Послушайте, Тихий, неужели у вас нет положительных идеалов?»

Игра словами и образами чрезвычайно трудна, она требует эрудиции, литературного вкуса и безупречного чувства языка, а также немалого воображения. Поэтому коллег у Михаила Успенского оказалось совсем немного. Но они есть — можно вспомнить хотя бы Леонида Кудрявцева и миры Ангро-Манью. Причем если у повести «Черная стена» имелся как самостоятельный сюжет, так и конкретный герой, судьба которого читателю была небезразлична, то «Клятва Крысиного короля» представляет собой тот самый квест по причудливым мирам, созданным из переплетения обрывков различных реальностей, часть из которых выдумана автором, а часть позаимствована из разных мест, времен и литературных произведений.

В том же стиле написан и роман Натальи Резановой «Кругом одни принцессы», прямо продолжающий «успенскую» традицию — правда, с более выраженным сатирическим акцентом. Хотя в целом прямая сатира жанру фэнтези противопоказана, ибо противоречит его эскапистской направленности, приближая к проблемам нашего мира и в то же время не давая прямых и ясных рецептов для их разрешения. То ли дело у белянинских рыцарей: вытащил кольт… ой, то есть взмахнул мечом — и зло наказано без всяких там шерифов!

Сразу оговорюсь: я вовсе не против подобного решения проблем добра и зла. Но вот только в реальном мире эти проблемы решить гораздо сложнее, чем в сказке. Это отнюдь не умаляет достоинств сказочных рыцарей — а также не отменяет того факта, что социальная сатира точно так же оказалась бессильна перед решением проблем нашего общества, а кое-где даже принесла явный вред, скомпрометировав и опошлив усилия дон-кихотов. Кстати, ведь и само бессмертное творение

Сервантеса в свое время проходило по разряду юмористической литературы и воспринималось как пародия на тогдашние рыцарские романы. Где ныне те романы — и где чудаковатый идальго из Ла-манчи?…

Но вернемся к юмористической фэнтези. Создается впечатление, что сам этот жанр ставит перед автором выбор: либо стройный сюжет, где юмор будет всего лишь приправой, четкая фабула и ясно выводимая из нее авторская мораль — либо игра словами и понятиями, череда образов, переливающихся один в другой и оставляющих за читателем право самому искать скрытые в них смыслы. Третьего нам не дано… или третьего мы просто не умеем?

Характерно, что в последних романах Михаила Успенского «Белый хрен в конопляном поле» и «Невинная девушка с мешком золота», несмотря на сохранившуюся внешнюю бурлескность, смешного остается все меньше и меньше. Зато мир, в котором разворачивается действие этих книг, приобретает стройность и законченность, становясь все более реалистичным — и более страшным.

Как Европа, объединенная под властью папы Римского Александра VI, Чезаре Борджа, Князя Мира Сего. Против которого смех уже не властен — и надо искать более сильное оружие.

Может быть, это в самом деле будет Меч Без Имени?

МНЕНИЕ

Экспертиза темы