«Если», 2006 № 05

Теперь, через три десятилетия после Исхода, необходимость в дорогах практически отпала. Удаленные фермы мало-помалу пришли в запустение. Мы проезжаем мимо заброшенных садов, где некогда четкие ряды деревьев скрылись в беспорядочных зарослях, а заботливо взращенные гибриды совсем одичали. Даже дорога — и та пришла в упадок и покрылась трупными пятнами рытвин.

— Трудно даже представить, что было здесь лет двадцать назад…

Кэндес смотрит на нас невидящим взглядом.

— Да… — рассеянно отзывается она. Кажется, она вообще не слышала наших слов.

— Волнуешься?

Она пожимает плечами. Она очень бледна, светлые волосы растрепались.

— Дать тебе расческу?

— Со мной все в порядке! — вдруг срывается она на крик. — Оставь меня в покое!

Наверное, это просто волнение. Сказать по правде, у нас у самих поджилки трясутся.

— Прости.

Одна из матушек Редд за рулем, две другие оборачиваются к нам. В ответ на неадекватную реакцию Кэндес Мануэль недоуменно пожимает плечами, и матушка Редд снова переключает внимание на дорогу.

Пока мы глазеем по сторонам, Бола изучает программу ярмарки.

В секции юниоров заявлено сто презентаций! Это немало: по одной на каждую ученическую цепочку в округе. Бола зачитывает вслух темы докладов.

— «Сверхэффективный водородный двигатель с платиновым катализатором».

Мы это делали в третьем классе.

— «Исследование вакцины для риновируса AS234».

Лекарство от редчайшей простуды, — ехидно комментирует Стром.

— «Производительность холодных сплавов в сверхпроводящих амальгамах».

Это никогда не будет работать.

И ничего о генетике птиц — кроме нашего проекта и работы Кэндес.

Вдоль дороги тянется ряд опустевших зданий — маленькие трехэтажные домики, почти вплотную прилепившиеся друг к другу.

— Только посмотрите! И как это люди помещались раньше в такой тесноте?

Должно быть, почуяв наше удивление, матушка Редд замечает:

— В каждом таком доме жила одна семья — всего четыре или пять человек. Вам трудно в это поверить, но население Земли уменьшилось на три порядка в течение какой-то пары лет. До Исхода цепочки составляли меньше одной десятой процента от всего человечества. А теперь мы управляем всем миром. И это огромная ответственность.

Кванта перегибается через проход, чтобы взглянуть на Кольцо. Кэндес отодвигается, когда Кванта оказывается рядом, и свирепо зыркает на нас.

На бледном, будто выцветшем небе ни облачка, и в вышине, изгибаясь поперек небосвода, виднеется Кольцо — символ Сообщества, безжизненное напоминание о его величии.

— Они неудачники, — говорит Кэндес (на этот раз не интерфейс, а мужское звено). — Тупиковая ветвь.

— Точно так же, как и мы. Согласно твоим собственным теориям, — парирует Меда. — Мы ведь не можем размножаться напрямую.

Не дразни ее, — посылаю я. — Она и так еле живая.

Меда бросает на меня смущенный взгляд.

— Извини, Кэндес, — говорит она. — Хочешь — поболтаем… или еще что-нибудь?

Та даже не оборачивается. Взгляд ее прикован к Кольцу.

Зря стараемся, — раздраженно посылает Мануэль.

Возразить на это мне нечего, и мы снова отворачиваемся к окну, за которым проплывает пустынный пейзаж.

* * *

Научная ярмарка проходила в громадном здании постройки прошлого века. В него набились толпы людей, почти как в школе, цепочка на цепочке. В воздухе — такая концентрация феромонов и химиомыслей, что думать практически невозможно. После летнего уединения на ферме находиться в такой толчее непривычно. А через несколько недель — снова в школу…

Мы нашли свой павильон, зарегистрировались, а потом отправились бродить по ярмарке. Наша очередь подходила еще нескоро — во второй половине дня, сразу за презентацией Кэндес.

И снова она нас опередила!

К трем часам пополудни в павильоне для юниоров яблоку негде было упасть, и не только из-за числа участников. Здесь присутствовали и матушка Редд, и доктор Томасин, заметили мы и нескольких преподавателей из Института, в том числе доктора Теккерея и Ха-рона.

Мы выступали в биологической секции, так что у нас уже в глазах рябило от белых мышей и хлорофилла, когда наконец очередь дошла до Кэндес.

Она поднялась по ступенькам на трибуну, бледная и сгорбленная.

Все еще болеет, — подумали мы, касаясь друг друга ладонями, чтобы не мешать окружающим.

Кэндес тем временем вставила в прорезь свой кубик, и позади нее на экране возникло название проекта.

У нее ошибка в слове «генетический»!

— Тише!

— Простите.

— Я… — начала Кэндес. — Я… я Кэндес Тергуд.

Затем на глазах у всех она поменяла интерфейс и начала заново.

— Я Кэндес Тергуд, и мой проект… — Она оглянулась на экран и замолчала. Затем снова сменила лица. По залу поползло недоумение. — Я Кэндес Тергуд, и вот тема моего д-доклада.

Ее всю трясло, бескровное лицо блестело от пота. Она нажала на кубик, и на экране побежали кадры видеофильма. Возможно, она и собиралась как-то комментировать происходящее на экране, однако это оказалось выше ее сил. Кэндес просто стояла, и все.