«Если», 2006 № 08

Бандара так и подмывало возразить, хотя редкий студент Института исторических исследований посмел бы задать вопрос старшему наставнику, вроде профессора Хаффли, не говоря уже о том, чтобы бросить ему вызов. Но с самого момента прибытия в Секвестранс молодого человека одолевали недобрые предчувствия.

— Его преосвященство переполняет великий гнев, опасно натянувший тонкую струнку терпения, — осторожно заметил он. — Сомневаюсь, что он спокойно воспримет нарушение его планов.

Лицо Хаффли окаменело.

— Не дело студента… — начал он, но остаток фразы заглушило звяканье металла о металл. Повернувшись, Бандар увидел человека, стоявшего посреди центральной площади. Тот мерно колотил черным железным прутом по кружку из того же металла, свисавшего с деревянной рамы. Все рясоносцы немедленно бросили свои дела и устремились к главному зданию. По пути многие останавливались у колодца, чтобы зачерпнуть ковшом воды из бочонка и жадно выпить.

— Пойдем, — велел Хаффли, — пока они заняты.

И повел ученика к тому месту, где ограда обрывалась. Бандар заметил, что в ней нет ни ворот, ни даже материала для их постройки. И не преминул сообщить наставнику, что это обстоятельство кажется несколько странным.

— Да все эти люди странные по определению, — пожал плечами Хаффли. — Иначе не прозябали бы в пустыне безнадежно старомодного и почти необитаемого мира.

Они прошли через брешь и несколько минут следовали вдоль западной стороны ограды, пока не добрались до тропы, ведущей в другое поселение. Хаффли продолжал разглагольствовать о спонсорах, заплативших за переезд до Гамзы. Бандар подозревал, что таким образом его стараются отвлечь от нескромного вопроса, но приходилось с вежливым видом выслушивать длинную тираду, как и подобало студенту знаменитого Института.

— Малабар возглавляет секту, отделившуюся от Почитаемого Общества Гидромантов на Баллианхоуве, — пояснил далее наставник.

Бандар хорошо знал и тот культ, и тот мир. Баллианхоув был одной из Основных Территорий, основанных очень давно, во время великого исхода из Старой Земли, покончившего с детством человечества. Теперь этот мир тоже считался старым: богатым, приветливым, доброжелательным, словно специально созданным для эзотерических увлечений тех личностей, чьи потребности удовлетворялись без особого труда с их стороны. Гидромантия была древним искусством, ныне возрожденным среди праздных слоев населения Баллианхоува. Последователи этого культа в поисках контакта со вселенной, лежавшей вне или внутри них, часами таращились в водоемы и резервуары со стоячей жидкостью, в качестве которой обычно использовалась очищенная вода, а иногда даже масла или природные вещества.

— Его высокопреосвященство разочаровали обряды Почитаемого Общества, — продолжал Хаффли. — Его посетило откровение, заключающееся в том, что способность проникновения в суть вещей бывает гораздо глубже, если созерцаемая жидкость, как он выразился, зарождается в самом ищущем.

— Хотите сказать, что они часами пялятся в вонючие миски, полные собственной…

— Кто мы такие, чтобы критиковать чужие откровения? — пожал плечами Хаффли. Они как раз достигли основания склона. Ученый свернул в переулок, ведущий к отелю, первый этаж которого виднелся над россыпью палаток и фургонов. Они продолжали идти, уклоняясь от столкновений с другими пешеходами и игнорируя недвусмысленные предложения личных услуг от женщин и мужчин, стоявших в дверных проемах.

— Нововведения Малабара, как правило, не слишком доброжелательно воспринимались окружающими. Некоторые из гидромантов помоложе приняли его сторону, но их попытки практиковать новый культ в Великом Храме встретили дружное сопротивление. И поскольку на компромисс он не шел, неприязнь окружающих переросла в открытую вражду, на которую последователи Малабара отвечали вдвойне ретиво. В тихих стенах храма звучали резкие слова, а потом — дело почти неслыханное на подобных диспутах — в воздухе просвистели кирпичи и камни. Малабар и его сторонники посчитали за лучшее покинуть Баллианхоув. Скинулись всей сектой, опустошили карманы и купили билеты до этой бесплодной пустыни. Вырыли колодец, построили Секвестранс в надежде, что здесь ничто не помешает отправлению их церемоний, — пояснил Хаффли и, оглядевшись, дабы убедиться, что их никто не подслушивает, продолжал: — Но тут, откуда ни возьмись, появились бололо.

— Бололо? Та шваль, что наводнила палаточный городок?

— Нет. Они всего лишь причина появления этой швали. Бололо — автохтоны Гамзы, порода больших, но безвредных квазигуманоидных пожирателей лишайников. И все же они «фундаментальны до абсурда», как выразился Малабар в своем послании, где принимал мое предложение решить проблему.

— Мастер, я не знал, что вы так поднаторели в разрешении конфликтов! — удивился Бандар.

Хаффли слегка растерялся.

— Честно говоря, среди моих достижений подобных талантов не значится.

— В таком случае, может, стоит немного вернуться назад и объяснить, что побудило вас сделать такое предложение…