«Если», 2007 № 03

Идея, пришедшая в мою пьяную голову, была поистине мульти-культурной, иными словами, я рассматривал культуры, которые и человеческими-то не были. Уж не знаю как, но с дурной головы я умудрился предложить социологический анализ поведения энлэошников (прошу прощения за ярлык). В интернете предостаточно чатов, где собираются подобные личности, а потому провести исследование не составит труда. Проблема заключалась не в недостатке исходных данных, а в вероятных последствиях подобной публикации. От одной только мысли о том, как воспримут ее коллеги, мне стало нехорошо. Да, действительно, существует несколько социологических изданий об НЛО и уфологах. Мой научный руководитель еще не получил место на факультете, а моей главной заботой было не выставить себя на посмешище, чтобы не лишиться и без того мизерной стипендии.

Взяв предложение назад, я лишь привлеку к себе еще большее внимание. Планом Б (как только улеглась паника) стало старое доброе очковтирательство. Я пришлю статью, которая, номинально соответствуя моему краткому (по счастью) тезису (насколько же у них не хватает материалов!), будет по большей части не на тему. Я решил использовать энлэошников не из-за их убеждений, а, скорее, как подопытных, на примере которых можно изучать распространение идей. Настроение у меня несколько улучшилось, когда перед (туманным) мысленным взором возникала статья: солидная, высокопарная, безусловно академичная, безнадежно скучная — и невероятно далекая от сенсации, подразумеваемой в пьяном тезисе. Если повезет, ее зарубят. Даже если не повезет, я сваяю такое, чего никто не заметит и не запомнит.

Моя специальность и страсть — анализ дискурса, область на стыке литературоведения, истории и традиционной социологии (папа как-то высказался по поводу задавленных на том перекрестке собак и кошек, но я отказываюсь в это вдаваться). Поклонники маленьких зеленых человечков ничем не хуже любой другой экспериментальной группы, чтобы попробовать изучить распространение и трансформацию языковых средств. Иными словами, я могу вывести тенденции и модели метафор, тем и фигур речи, а после построить гипотезу о социальных силах, вызывающих эти фантазии и создаваемых ими. Или можно вообще удариться в механическое перечисление речевых моделей (правду сказать, это уже совсем безопасная штука). Тем самым моя статья окажется во вполне традиционном и бесспорном мейнстриме социологии: категоризация тем в рамках текстуальных образцов.

За несколько вечеров анонимного сидения в чатах таких тем набралось достаточно. Оказалось, что сейчас в моде не маленькие зеленые, а худые серые человечки; их гуманоидную внешность объясняли эволюционной конвергенцией. Затем традиционный заговор молчания вокруг инопланетян: правительство все затушевывает — как правило, руками людей в черном. (Интересно, почему, говоря «люди» и «человечки», обычно подразумевают мужчин. Сексизм среди уфологов — вполне достойная тема для следующей статьи. Эту мысль я сурово отмел, чтобы не отвлекаться по мелочам.) Далее летающие тарелки: транспортные средства в форме диска — если «косишь» под объективность. А еще какой-то плотный свет (ну не оксюморон ли?). И всеми любимые, хотя и трудно объяснимые похищения инопланетянами. К более мелким относились проблемы осмеяния, логичные доводы, что убедительных свидетельств недостаточно. Затем шли обсуждения вспышек светозарной энергии и споры между сторонниками существ, рожденных в тарелках, межпространственных сущностей и путешественников во времени.

Гораздо труднее оказалось обрабатывать не эту очевидную ерунду, а редкие и разрозненные крупицы логики.

О родителях я вспомнил, услышав их поздравления на автоответчике, и не замедлил позвонить в офис отцу.

В разновидностях физики я, честно говоря, не разбираюсь. Бог знает, имеет ли тема папиной работы какое-то отношение к моей проблеме, но вдруг занимающий меня вопрос как-то связан с еще более невразумительными феноменами, какие он коллекционирует в свободное время? После обмена любезностями я взял себя в руки и откашлялся:

— Слушай, пап, ты знаешь что-нибудь про формулу Дрейка?

— Формула Дрейка, — повторил отец. Уже на первых двух словах в его тоне возникли педантичные нотки. — Это модель ориентировочного подсчета технологических цивилизаций в нашей Галактике. Задаешь приблизительное число звезд с их планетами, высчитываешь, на скольких из этих планет способна зародиться жизнь, и так далее. Числа по большей части берутся с потолка, поэтому в плане распространенности разумных инопланетян формула «доказывает» любой нужный результат.

Завсегдатаи чатов, показавшиеся мне наиболее внятными, давали (не могу сказать с какой долей обоснованности) числа, предрекавшие вероятность межзвездного контакта.

— А про парадокс Ферми?

— Да кто вы такой и что сделали с моим сыном?

Я подавил легкое раздражение. У папы были все основания удивляться моим вопросам.

— Так знаешь?

— Да.