«Если», 2007 № 03

В прошлый раз я просмотрел посты всего за несколько дней, но чем больше читал сейчас, тем лучше улавливал общие модели дискурса. Я покопался в архивах уфологических чатов, чтобы расширить подборку материалов. Общим тут было влияние скептиков. Эти люди спокойно, но убедительно развенчивали заявления о тесных контактах, о похищениях и даже, споря из-за параметров формулы Дрейка, вообще о правдоподобности инопланетных гостей. Под напором их бесстрастной логики сообщество любого быстро растущего чата вскоре достигало своего пика, за которым наступал спад. Поскольку все тут появлялись под никами, я не мог определить, то ли истинно верующих убеждали их аргументы, то ли они просто переходили туда, где встречали больше сочувствия.

И все-таки я пока еще не убедился, что моя новая подруга Келли не умудрилась как-нибудь устроить всем розыгрышам розыгрыш.

Когда моя мама была маленькой, Правило Первое в ее семье гласило: «Никаких песен за столом». Насколько я могу судить, Правила Второго не существовало. Ни мамин интерес к пению, ни ее талант мне не передались (увы, талант обычно связан с рецессивным геном), но ребенком я слышал много разной музыки. Вкусы у меня на пару веков современнее, чем у родителей, но я достаточно похож на маму, чтобы постоянно что-нибудь слушать. Впрочем, поводом к этому разговору послужили скорее ее музыкальные предпочтения, чем мои собственные.

— Знаете, — начал я, — а ведь в некоторых музыкальных произведениях прослеживается явное сродство.

Серьезный лысеющий человек по ту сторону стола только кивнул.

— Способности к музыке у меня не ахти, но я умею узнавать произведения одного и того же композитора. Слушаю я симфонию, сонату, оперу или реквием, — поспешу добавить, все это не мои, а мамины вкусы, — но я определенно могу сказать, что это Моцарт.

Мой собеседник вяло ковырял вилкой картошку фри. Этот англичанин, Найджел Уэллмен, преподавал в соседнем общеобразовательном колледже. Его специальностью был лексический анализ, отдаленно родственный анализу дискурса, что и подвигло его откликнуться на сообщение, принятое автоответчиком. Без предварительной проработки литературы я вообще ничего бы о нем не узнал. Мы встретились и договорились пообедать вместе.

— Если бы вы сказали, что хотите поговорить о музыковедении, я направил бы вас к кому-нибудь еще на факультете.

Я приглашал его обсудить кое-какие вопросы той области, где наши исследования соприкасались, и не собирался отступать от своего плана.

— Потерпите, Найджел. — Я постучал по донышку бутылки с кетчупом. — Музыка лишь аналогия. У меня есть гипотеза, и надеюсь, вы ее подкрепите — что подобное сходство можно проследить в текстах того или иного автора.

— Разумеется, такое сходство существует. На нем в частности основаны утверждения, будто Шекспир не создавал пьес, которые обычно ему приписывают. Хотя главный кандидат на их авторство сэр Фрэнсис Бэкон, есть и другие, не менее весомые. — Его голос потеплел, глаза загорелись. — Например, Кристофер Марло или Эдвард де Вер, граф Оксфордский. Лексическая метрика крайне интересная область.

— Метрика?

Разговор повернулся так, что я едва успевал вставить слово.

— Вот именно. — Мой собеседник быстро отпил колы и пустился читать лекцию. А мне только того и надо, я ведь здесь, чтобы учиться. — Использование языковых средств можно представить в количественной форме путем целого ряда весьма точных методов. Длина среднего предложения и его вариативность. Число слов и предложений в среднем абзаце и вариабельность оных. Объем словарного запаса и частотность употребления синонимов. Затем структура предложения: предпочтение действительного или страдательного залога, частота сложноподчиненных предложений, частота замены существительного местоимением. — Подчеркивая свои излияния взмахами вилки, Найджел совершенно преобразился, скинув маску угрюмого субъекта, с которым я познакомился четверть часа назад. — Есть масса прочих методик: подсчет употребления иностранных слов, различных фигур речи и так далее.

Наконец поток иссяк. Я давно уже перестал следить за деталями и находил утешение лишь в том, что слушаю мнение специалиста: Найджел не только много публиковался, но его статьи часто цитировали в академических журналах. Погрузившись в атмосферу лексического анализа, я невольно стал замечать собственные жиденькие метафоры.

— Я спрашивал, — раздраженно сказал он вдруг, — о вашей цели.

— Что?

В его стакане не осталось ничего, кроме льда. Он помешал оплывшие кубики соломинкой.

— Внезапный интерес к лексическому анализу всегда означает только одно: желание доказать или опровергнуть авторство тех или иных материалов… На кого зуб точите?

— Чисто научное исследование, уверяю вас.

Найджел скептически поднял бровь.

По дороге на встречу я, бормоча под нос, репетировал речь, готовясь как раз к такому моменту. И сейчас объяснил, что, изучая интернет-чаты, уловил сходство в якобы независимых постах.