«Если», 2008 № 02

Я и не возражал, у меня точно таких денег не было. А откуда они были у Н.Г.? Он вроде в экспедицию собирался, а там командировочные, билеты за счет института, и вообще…

* * *

— Тетя Женя, — сказал я, когда мы заняли места в самолете, — сколько денег могло быть у Николая Геннадьевича? Он снял со счета? Взял карточку? Какой у него кредит?

— Счета в банке у нас нет, Юра. — Она улыбнулась, увидев мое недоумение. — Ну да, современные люди, научные работники… а деньги хранили дома, в столе, кто угодно мог взять, если узнает. Ну, взял бы. Не такая крупная сумма… Но… После того как в девяносто восьмом рухнул банк, где мы держали все сбережения… В общем, мы остались без копейки, даже до зарплаты не хватило. Заняли у Ефремовых, так было неудобно, Господи… В общем, Коля решил, что надежнее держать дома. Половину в рублях, половину в долларах.

— Много он забрал?

— Не все, конечно. Понимал, наверное, что я поеду следом. Взял чуть меньше половины.

— Вы это сразу обнаружили?

— Нет. Я была в панике, Юра. Думала, что Колю ограбили и убили. А когда ты узнал, что он в Питере… Тогда — да. Я сразу проверила.

— Почему же не сказали?

— Тогда бы его не искали.

Вымотанная питерскими приключениями тетя Женя заснула на моем плече, и мне ничего не оставалось, как размышлять над тем, что уже было известно.

Если бы я лучше разбирался в астрофизике…

Впрочем, то, что я успел прочитать, не имело к астрофизике отношения — во всяком случае, прямого. Последняя запись была о каком-то принципе минимального воздействия. Есть в космологии похожий принцип? Этого я не знал, конечно. Собственно… откуда ему там быть? Минимальное воздействие — это когда делаешь мелкую работу (перекладываешь ящик на другую полку), а в результате меняется мир. Минимальное воздействие может быть каким угодно и на что угодно. Не так уж я был необразован, чтобы не знать о неравновесных системах, о работах Пригожина, о точках бифуркации, где достаточно ничтожного воздействия… При чем здесь Петропавловск? Что-то я упустил, был какой-то момент в биографии Николая Геннадьевича… я ведь знаю… я точно знаю…

— Юра, — сказала над моим ухом тетя Женя. — Проснись, ужин дают. Поешь, тебе надо.

— А вам?

— Я не буду, — отрезала она и отвернулась к окну.

Настаивать было бесполезно. Я вспомнил свою бабушку… не знаю, почему воспоминание вдруг ярко вспыхнуло, хотя я не думал об этом уже несколько лет. Мои бабушка с дедом (по материнской линии) жили в трех кварталах от нас, городок небольшой, мы с мамой каждый день их навещали. Когда мне было пятнадцать, дед неожиданно упал во дворе и умер несколько часов спустя, не приходя в сознание. Тогда только я и узнал, что было ему восемьдесят три года, и бабушке столько же. После похорон мама взяла бабушку к нам, отдала ей свою комнату, а сама спала в гостиной. После смерти деда бабушка прожила четыре месяца и ушла во сне, но не это мне сейчас вспомнилось. Все время, с утра до вечера, она повторяла одно и то же: «Я ем и сплю, а Миша лежит в земле», «Я хожу и ем, а Миша лежит в земле»…

Почему тетя Женя напомнила мне сейчас мою бабу Лару?

— В последнее время… — начал я разговор, когда бортпроводница убрала поднос. От чая тетя Женя не отказалась, а я взял кофе и подумал, что сейчас самое время задать вопросы, которые могли и не иметь никакого смысла. — В последнее время Николай Геннадьевич занимался другими проблемами, не только космологическими?