«Если», 2008 № 03

Странная закономерность обозначается иногда в семейном быту. Допустим, супружеская пара. Оба пьют, но в меру. Но стоит одному (одной) бросить пить вообще, как вторая (второй) немедленно начинает спиваться. Примерно та же картина с куревом, да и с прочими пороками. Что-то вроде закона сообщающихся сосудов, только наоборот.

Получается, что и с супружеской четой Стратополохов произошло нечто подобное: стоило медикам объявить мужа симулянтом, как жена добровольно сдалась в диспансер.

К счастью, врач «скорой помощи» догадался оставить Павлику визитку со служебным номером.

— Да не волнуйтесь вы, — устало успокоили Артёма по телефону. — Побочные последствия кодирования — это для нас раз плюнуть. Сегодня же вечером вернем вам жену в целости и сохранности.

— Я так понимаю, это у вас уже не первый случай? — малость успокоившись, поинтересовался он.

В трубке хмыкнули.

— Триста тридцать первый! Пачками сдаются…

Ну, слава богу! Артём поблагодарил за информацию и дал отбой. Итак, сегодня вечером. Просто замечательно! А то он уже начинал опасаться, что Викторию продержат там несколько дней. Честно сказать, Стратополох успел привыкнуть к чистым полам и окнам, белоснежным занавескам, упоительному вкусу отбивных.

Надо будет цветы купить. Розу. Одну, зато большую, как кочан.

А теперь можно подумать и о собственных невзгодах… Кстати, а невзгоды ли они? Сняли с учета? Кто докажет, что сняли? В крайнем случае чуток переждать, недельку не появляться в «Прибежище»… Вот только этот вестник, этот карманный викинг… Уж не он ли, змей, работает электриком в поликлинике?…

А впрочем, пошли они все к черту! Ну, сняли, ну… Ты изменился от этого? Ты стал меньше любить то, что любил?

А, нет! Со словом «люблю» с некоторых пор следует обращаться осторожно. За него, как видим, можно и по мордам огрести, подобно Проклу Игнатьичу с Малого Передоновского переулка. Черт, а чем заменить-то? «Обожаю»? «Тащусь»?

Я тащусь по тебе, Отчизна… В смысле — с узелком за плечами?

Стратополох повеселел и, мысленно подбирая глагол за глаголом, достал наладонник.

Заверещал телефон.

— Пап, тебя! — заорал Павлик.

Артём кинулся к аппарату, напридумывав себе по пути всяческих страхов. Звонили, однако, не из диспансера, звонили из редакции.

— У тебя авторские экземпляры сборника сохранились? — хмуро полюбопытствовал завлитдиагноз. — Не все еще раздарил?

— Только авторские и были. Там тираж-то…

— Но главное, сохранились?

— А что нужно?

— Нужно четыре экземпляра.

— Зачем?

На том конце провода послышался усталый досадливый рык.

— Не по телефону, ладно? Бери, короче, четыре штуки и дуй сюда.

— Мне вечером жену из больницы забирать…

— А сейчас что, вечер?

Да, действительно…

За бронированным стеклом Стратополоха уже знали в лицо.

— Пожалуйста, Артём Григорьевич… Ваш пропуск.

Достигнув нужного этажа, он миновал приемную и, войдя без стука в кабинет завлитдиагноза, застал того за работой. Мощный башенный лоб клонился над бумагами жуткого вида — с гербами и печатями.

— Держи, — сказал Артём, бросая на стол четыре бледные тоненькие книжицы.

— Угу… — отозвался владелец кабинета, не поднимая головы. — Как точно называется? — Внимательно прочел оттиснутое на обложке и внес от руки в одну из бумаг. — А ты давай садись, пиши. Вот компьютер. Или предпочитаешь наладонник?

— Что писать?

— Пиши, какой ты хороший… Какую замечательную книжку опубликовал…

— Ты можешь по-человечески объяснить, что происходит?

Завлитдиагноз издал знакомый рычащий вздох, уже звучавший недавно по телефону, и, откинувшись на спинку кресла, уставил на Стратополоха страдальческие, больные от усталости глаза.

— Что происходит… — ворчливо повторил он. — Выдвигаем тебя на безугловскую премию, вот что происходит.

Артём неуверенно хихикнул.

— За это? — Взял со стола одну из книжиц, осмотрел, хмыкнул, пожал плечами.

Завлитдиагноз заскрипел, закряхтел, приподнялся и, сердито отобрав полиграфическое изделие, сложил все четыре экземпляра стопкой, бережно обровнял края.

— Нет, я бы, конечно, мог и сам, — проворчал он. — Просто время поджимает. И так уже из-за тебя срок подачи заявлений передвинули.

— Заявлений — на госпремию?!

— Пиши давай!

«А не бред ли это галлюцинаторный? — с неожиданным интересом подумал Артём. — Ну-ка, как там в словаре?… Начальная стадия (трема) соответствует картине бредового настроения… основные признаки — тревожность, растерянность… Правильно, так оно, помнится, и было… Потом стадия апофении, то есть собственно бредовая… измененное осознание окружающего… все происходящее вокруг ставится больным в связь с его личностью… Самое забавное, что совпадает…

Тогда с манией величия вас, Артём Григорьевич!»

— Ну и долго ты так стоять будешь? — Завлитдиагноз выбрался из-за стола, уступая место за монитором.

Стратополох малость опомнился.

— Стоп! — скомандовал он то ли себе, то ли хозяину кабинета. — Ты сказал «выдвигаем». Кто выдвигает?

— Мы.

— Почему — вы?

— Но ты же у нас теперь сотрудничаешь…