«Если», 2009 № 05

Герой фантастического триллера «Эффект бабочки» после многих попыток изменить свое прошлое все-таки добивался относительно благополучного настоящего. Этому тоже была своя цена: в последнем варианте реальности он не встречался со своей прежней возлюбленной. В авторской версии режиссеры Эрик Бресс и Дж. Макки Грубер поступили радикальнее, Герой приходил к выводу, что вообще не должен был появиться на свет, и во время очередного скачка во времени кончал с собой… в материнской утробе.

Двумя вариантами конца, «хорошим» и «плохим», отличаются версии психопатологического фильма Джона Полсона «Игра в прятки» о поединке девочки с ее «воображаемым другом». В первом девочка всего лишь проявляет в эпилоге легкие симптомы, что борьба не прошла для нее даром. Во втором она помещена в психиатрическую больницу. «Зеркальный» альтернативный финал имеет и экранизация рассказа Стивена Кинга «1408». Если в театральном варианте писатель Майкл Энслин выбирался из зловещего номера отеля, но в концовке можно было усмотреть намек, что это иллюзия, то в режиссерской версии все наоборот. Энслин погибает в номере, но эпилог намекает, что все закончилось не так уж плачевно… В самом рассказе, как известно, герой выживал вполне однозначно.

А вот в последней экранизации романа Ричарда Мейтсона «Я — легенда» букву первоисточника соблюли и главного героя «убили». Автор этих строк в рецензии^{12} даже сделал вывод, что создатели фильма не рискнули нарисовать социум иного плана, чем тот, в котором живет их сегодняшний зритель. Настало время взять свои слова обратно. У фильма существует альтернативная версия, в финале которой выясняется, что у вампиров есть свое общество и вполне человеческие чувства. Иная концовка переворачивает смысл действий Роберта Невилла с ног на голову: весь фильм он не воевал с кровососами, а убивал братьев по разуму, но в итоге все же нашел в себе силы понять врагов и, оставшись в живых, просто уйти. Однако эта трактовка, близкая к роману уже не буквой, а духом, лишила бы смысла название «Я — легенда». Очевидно, именно «неправота» героя заставила продюсеров отказаться от хеппи-энда и выпустить в прокат версию, исключившую потенциальный сиквел.

Этот последний пример дает нам возможность заявить: еще одно предсказание фантастов сбылось. Интерактивные фильмы, где зритель нажатием кнопки вмешивается в сюжет, уже существуют. Да, технически это пока примитивно — нужно вставить в проигрыватель другой диск. Да, мы пока можем выбрать не из десятка вариантов развития действия, а всего лишь из двух-трех. Но это, похоже, дело времени. И если, скажем, проследить эволюцию «альтернативных» переводов Гоблина и его подражателей, то можно заметить, что от переозвучки дело быстро дошло до «вторжения» в видеоряд. В будущем не исключено появление «фильмов-конструкторов», когда зритель «соберет» свою кинокартину из эпизодов-комплектующих. И сможет с гордостью назвать ее собственной режиссерской версией.

Аркадий ШУШПАНОВ

ПРОЗА

Кир БУЛЫЧЁВ Пленники долга

1.

Одиночество не пугало Павлыша. Одиночество редко пугает, если оно добровольное, если знаешь, когда и как оно кончится. Кораблик Павлыша был тесен. Планетарный катер должен садиться на планеты, и потому большая его часть отведена под топливо для посадочных двигателей, а почти все остальное пространство занято измерительной и контрольной аппаратурой. Так что каютки и пульт управления невелики. Кораблик звался «Оводом». Сначала Павлыш решил, что виной тому литературные реминисценции, но на пятый день полез от нечего делать в регистр и обнаружил, что в Дальнем флоте кто-то окрестил именами кусачих насекомых всю серию обтекаемых и остроносых планетарных катеров. К «Пушкину» был приписан «Комар», к «Надежде» — «Москит» и так далее.

После преувеличенной грандиозности «Титана», который мог позволить себе быть грандиозным, потому что ни разу за свою жизнь не спускался ни на одну планету, а гордо парил в открытом космосе, оставляя черную работу на долю челноков и катеров, после его громадных шаров, замысловато соединенных жилами переходов, «Овод» показался Павлышу уютным, словно избушка, огонек которой поманил путника в дремучем лесу.

Видно, те, кому до Павлыша приходилось проводить здесь недели, также относились к «Оводу», как к избушке. И оставили будущему путнику нужные вещи. Павлыш обнаружил в миниатюрной душевой замечательный яблочный шампунь, в ящике стола — потрепанную колоду пасьянсных карт, а в камбузе — дюжину банок пива.

Утром, позавтракав, Павлыш брал диктофон, включал экран, гонял микрофильмы, наговаривал статью, которую уже второй год собирался написать. Он много читал, несколько раз выбирался наружу — просто так, погулять. Можно было убедить себя, что сидишь у порога избушки и любуешься звездами.

Двенадцать дней пути. Две недели на Хроносе. Еще двенадцать дней пути до рандеву с «Титаном». Такой выдался Павлышу отпуск, который официально называется инспекционной поездкой.