«Если», 2009 № 07

Он готов был услышать самые пространные философские толкования, но робот его удивил: «Практически ничего». «Что-то скрывают?» «Разочарованы». «Чем?»

«Открытая китайцами органика оказалась мочой молодого лиценциата. Только первые три минуты обсуждалась предполагаемая разумность открытой китайцами органики».

«Три минуты — не так уж мало, Мак. Первые три минуты Большого взрыва сформировали Вселенную».

2.

«Мы друзья, Мак?» «Спасибо, что помните об этом».

«Тогда поговорим о самом интересном».

Робот Мак был не против. Два контейнера смоллет. На этот раз сигнал, несомненно, исходил от робота, хотя не контролировался им.

«Лиценциатка Ира Летчик в курсе всех ваших работ, касающихся смоллет».

Ну да, смоллеты. Загадочные капельки и пирамидки. На необычные образования мало кто обращал внимания, пока в руки доктора Макробера не попал метеорит ALL 16 840. Не из Антарктики, не из дебрей Африки или Сибири, а из обыкновенного пыльного запасника Чикагского музея естествознания.

Робот вывел на развертку изображение угловатой черной глыбы.

Когда-то доктор Макробер знал каждую щербинку этого метеорита.

Он первый всерьез занялся загадочными вкраплениями, не совсем правильно преломляющими свет. Жизнь как латентное свойство природы… Жизнь как особое свойство пространства-времени… Доктор Макробер искал запоминающийся образ, а войсеры разнесли по Межпланетной сети массу выдумок о Сеятеле. Чисто речевая фигура переросла в символическую. Была поднята архаика: работы Аррениуса, Ги Платтера, Ильина. Известные биологи Сатти и Розен, генетик Ставенберг, палеонтолог Рози насытили идею доктора Макробера многочисленными фактами. Невообразимое число публикаций окончательно утвердило внеземной статус смоллет.

«Да не вопрос, тетя!»

Робот Мак бормотал своё.

До моих исследований человек надежно заселял центр известного мира.

Доктор Макробер откинулся в кресле. «За мною — мириады инфузорий, передо мною — мириады звезд». Я сместил центр, человечество оказалось на периферии мира. Но нас не вытесняют, как посчитали крайние ортодоксы. Человек — существо неравномерно одушевленное. Он способен на божественные озарения, но способен и на долгое прозябание. Искать врага в смоллетах? Видеть в них только возможных конкурентов? Такими вопросами задался некий швед, посетивший лабораторию в Дарджилинге. «Спросите Сеятеля». Пожалуй, я зря высказался столь определенно. Топая ножищами в разные стороны, швед ушел, а в Межпланетную сеть хлынула волна новых дурацких выдумок.

Доктор Микробус нетерпим…

Доктор Микробус задвинут на идее Сеятеля…

Доктор Микробус лишил человечество статуса исключительности…

Доктор Микробус подверг сомнению кантовский восторг перед миром…

Доктор Микробус против культурного заселения планет…

Доктор Микробус предал интересы человечества…

«Это всё обо мне?»

«Это далеко не всё, доктор Микробус».

«Я понял. Давай поговорим о вещах бесспорных».

«Спасибо, что вы интересуетесь бесспорными вещами, доктор Микробус».

«С кем встречалась Ира Летчик в те дни, когда я еще не появился на орбитальной станции Хубу, а лиценциаты уже покинули ее борт?»

«С Ивеном Летчиком…»

«Это само собой».

«С доктором У Пу…»

«Ничуть не удивлен».

«С лиценциатом Котопахой…»

«Мак, мы же договорились! Мы говорим о вещах бесспорных».

«Я тоже не изобретаю гипотез, доктор Микробус», — напыщенно ответил Мак.

3.

«Квак ты себя чувствуешь?»

«Квак, квак! — весело передразнила девочка. — Лучше не бывает!»

Если хочешь увидеть Куумбу, — вспомнил доктор Макробер, — нужно встать спиной к чему-нибудь красному и перед этим с минуту обязательно смотреть на солнце…

Лиценциатка сладко потянулась.

«В этом кресле ты, как в огне. Даже плечо у тебя немножко обожжено…»

Девочка засмеялась: «Вы ведь не позволите китайцам…»

«…взорвать Делянку Сеятеля?»

«Ну да».

«Один человек такие вопросы не решает».

«Это только так говорят…»

Он успел предотвратить другой ее вопрос: «Я не люблю яблоки», но все уже катилось по утоптанной дорожке. «Почему ты не научишь бедное животное смеяться?» — «Если смоллеты будут уничтожены…» — «Со смоллетой в ухе я всегда на связи с Сеятелем…» Стены атриума чудесно отблескивали. Все как вчера, как позавчера.

«Ты моя любимая морщинка».

На месте Ивена Летчика я бы тоже злился.

ДОМЕН ЛИЦЕНЦИАТОВ (как мы зажигали летом)

Ира Летчик

ВОСПОМИНАНИЕ