«Если», 2009 № 08

Я упал на ступени, уткнулся носом в теплый, шершавый камень и обхватил голову руками. Согласно убеждениям институтского военрука именно так следовало поступать в случае ядерного взрыва. Мне не было страшно. Наверное, потому что я все-таки не мог понять, что происходит. Но мне отчего-то было очень грустно, одиноко и обидно. Я чувствовал себя, как пятилетний мальчик, потерявшийся в метро. Я ужасно хотел домой. К жене и сорочкам. Пусть дни мои были однообразны, но отнюдь не скучны. Потому что скука — это не что-то привнесенное извне, а состояние души…

— Эй! — Витька потряс меня за плечо.

Он решил оторвать меня от грустных размышлений именно в тот момент, когда я уже начал было получать от них удовольствие.

Я поднял голову.

— Ты хочешь сказать, что нашел выход?

— Выход? — удивленно наморщил нос Витька. — Ты говоришь о выходе из этой локации?

— Меня интересует не столько откуда, сколько — куда. Я хочу домой!

— Боюсь, это невозможно, — покачал головой Виктор.

— В таком случае, у меня есть огромное желание набить тебе морду!

— За что? — искренне удивился Витька. — Только за то, что свое глубоко субъективное восприятие действительности ты пытаешься выдать за единственно возможный вариант реальности?

— И за это тоже, — подумав, согласился я.

— Это просто смешно! Уверяю тебя, дружище, мы с тобой сейчас находимся у меня дома, едим остывшую пиццу и обсуждаем то, что с нами случилось. Ты видел глаз в небе? Это был твой глаз!

— Почему ты так думаешь?

— Потому что у меня глаза карие, а у тебя — голубые. Я даже могу сказать, что там, наверху, происходит. Ты не поверил тому, что застрявшие в локации нанореплики невозможно рассмотреть через наноскоп, и решил самостоятельно в этом убедиться.

— Я понял, что можно сделать! — В запале я вскочил на ноги. — Мы должны подать сигнал!

— Кому?

— Нам!

— Ты сам-то понял, что сказал? Где мы? Здесь — или там?

— И здесь, и там одновременно, — не задумываясь, ответил я.

— Ага, — многозначительно кивнул Витька. — Еще немного, и ты в своей многомерности приблизишься к Господу Богу, который един в трех ипостасях. У тебя их пока только две.

— Зато у тебя более чем достаточно!

Я попытался на глаз прикинуть число Витькиных нанореплик. Оказалось, что подавляющее большинство тех, кто наблюдал явление глаза в небесах, куда-то исчезло. Но все равно на ступенях древней пирамиды осталось не менее полусотни угрюмых человеческих фигур в красных трусах и голубых майках. Одни из них сидели, подперев головы кулаками. Другие бесцельно мерили шагами опоясывающие пирамиду каменные пандусы. И те, и другие явно не тяготились бездельем. Совершенно бессмысленное времяпрепровождение, за которым мы их наблюдали, судя по всему, являлось для аборигенов обычным и вполне их устраивало. Скорее всего, они просто не ожидали от жизни ничего лучшего. Если, конечно, столь беспросветное существование, которое целиком и полностью сводилось к ожиданию очередного явления глаза в небесах, можно назвать жизнью.

— Понять не могу, почему их так много? — задумчиво почесал щеку Витька.

— И почему они ничего не делают?

— А что они должны делать?

— Если каждый из этих дохлых спортсменов в красных трусах — это есть ты, значит они должны понимать, что происходит?

— Не хуже меня, полагаю.

— Так почему же они ничего не пытаются предпринять?

— А что, по-твоему, они должны предпринимать?

— Нужно попытаться подать какой-то знак!

— Два вопроса. Первый: как?

— Можно разжечь огонь на вершине пирамиды.

— Я тебе уже говорил: огонь в наномире еще не создан.

— Ну, тогда… А что если пустить солнечный зайчик в глаз, когда он станет на нас пялиться?

— Отличная мысль, только обрати внимание на то, что здесь и солнца тоже нет. — Виктор осторожно положил мне руку на плечо. — Тебе просто нужно смириться с мыслью, что все это ненастоящее. На самом деле нас здесь нет. Понимаешь?

— Нет, — честно признался я.

— Ну, как тебе объяснить, — Витька посмотрел по сторонам, словно ему требовалась подсказка. Хотя бы намек. — Давай спросим у него!

Витька направился к находившемуся неподалеку близнецу. Тот сидел на краю ступеньки, поджав ноги и упершись подбородком в острые колени, и смотрел на то, как внизу, у подножия пирамиды, ненастоящий ветер колышет несуществующую зелень.

— Уважаемый! — Виктор дернул близнеца за локоть.

Тот даже не посмотрел в его сторону.

— Я к тебе обращаюсь! — повысил голос Витька.

При этом я услышал в его голосе приказные нотки, о существовании которых никогда прежде даже не подозревал.

Близнец медленно повернул голову, посмотрел на Суборова несчастным и грустным, как у побитой собаки, взглядом, затем так же медленно поднялся на ноги, расправил плечи и провел пальцами по гладкому, как у младенца, подбородку. С ямочкой в центре.

— У меня к тебе несколько простых вопросов, — улыбнулся Витька.

— Минутку.

Двойник поднес правую руку к плечу, сжал пальцы в кулак и заехал им Витьке точно в нос. Драться Витька никогда не умел, поэтому удар получился так себе — не столько больно, сколько обидно.

— Черт! — Витька согнулся и прижал ладонь к лицу. — Ты что, ненормальный?