«Если», 2009 № 10

– По-моему, ты ее обидела, – сказал я Варваре и получил в ответ великолепную вспышку, на какую способна лишь женщина на нервах. Кто кого обидел? Почему нас держат в этом дурацком санатории, как будто мы выздоравливающие или тихо помешанные? Дети мы им, что ли? Имеем право! Мы такие же граждане, как все остальные, а ты, адвокат хренов (это она мне), заткнулся бы лучше!

Ну что тут скажешь? Что ни скажи – получишь в ответ вдесятеро. Я послушался совета и заткнулся, а Хелен скоро вернулась, причем с таким скорбным и участливым видом, какой бывает у работника похоронного бюро, когда он произносит: «Примите наши самые искренние соболезнования…».

– Ну? – почти крикнула ей Варвара.

Она рвалась в бой, а выяснилось, что ломится в открытую дверь. Хелен заговорила. Оказалось, Варваре разрешено посетить брата, и даже не только ей, но и всем нам троим, если мы захотим этого… но не будем ли мы столь любезны выслушать прежде небольшое сообщение чисто информационного плана?

– Ну? – уже спокойнее отозвалась Барби.

– Видите ли… – Хелен обращалась ко всем нам и медлила, подыскивая слова, – собранный вами материал свидетельствует о том, что кулюгуляне в общих чертах решили проблему долголетия. Решили ее и мы, хотя у нас это произошло несколько позже. Примерно через десять лет после старта вашей экспедиции к Кулюгулю была доказана принципиальная возможность блокировки некоторых генов человека, чья работа ведет к старению организма, а спустя еще десять лет процедура генетического продления жизни стала в общем-то рутинной. Мы не можем победить смерть, но мы живем почти втрое дольше, чем биологически положено жить человеку, причем это активная, полноценная жизнь…

Хелен вздохнула. Барби сидела злая и напряженная, зато Дэн даже рот открыл – предвкушал, как видно, что-то сенсационное. Вот-вот, мол, сейчас…

И грянуло.

– Разумеется, и такая долгая жизнь все равно оканчивается смертью; к сожалению или к благу – вопрос отдельный. Но перед смертью… но прежде чем человек умрет от естественных причин, он… он…

Хелен запнулась. Дэн хлопнул себя по лбу.

– А я понял, – заявил он, – почему Накамура первым делом спросил, от каких форм жизни произошли кулюгуляне и не хордовые ли они.

Я только хлопал глазами.

– Так что прежде смерти? – спросил Дэн. – Окукливание и метаморфоз?

Хелен кивнула. Потом молча провела рукой по воздуху, отчего в нем возникло объемное изображение. Мы увидели большой стеклянный бак с некоей колышущейся студенистой массой в толще воды. Масса вяло шевелилась, у нее были не то короткие щупальца, не то псевдоподии, ими она ощупывала стенки бака. Потом сверху подкатило какое-то устройство и вывалило в бак некую серую крупу, немедленно расползшуюся в воде мутным облаком. Масса сейчас же мигрировала кверху, потянулась к облаку щупальцами и начала ритмично сокращаться, поглощая питательный субстрат. По-видимому, это было живое существо, состоящее преимущественно из протоплазмы, как медуза, и мы наблюдали за процессом его питания. Боюсь, я не сумел скрыть гримасу гадливости, ибо было в этом процессе жадного поглощения пищи что-то невыразимо омерзительное.

– Вот в это, значит? – спросил Дэн. Хелен неохотно кивнула.

– Да что происходит? – не выдержал я. – Может, мне объяснят наконец?

– Это бобугаби, – вздохнув в свою очередь, сказал Дэн. – Понимаешь, старина, мы ведь с тобой существа, принадлежащие к типу хордовых…

– Ну и что? – Я уже почти орал. – Подумаешь, новость! Это в школе проходят! Хочешь, дам пощупать позвоночник?

– А ты проходил в школе, от какой группы организмов произошли хордовые? Нет? От оболочников. Ты не шуми, ты выслушай. Оболочники, знаешь ли, прелюбопытные создания. Их личинки имеют хорду, довольно сложную нервную систему и еще кое-какие полезные приспособления, свободно плавают и ориентируются, словом – довольно продвинутые организмы. Но проходит время – и личинка, прикрепившись ротовым отверстием к какому-нибудь камню, проходит метаморфоз, превращаясь во взрослую особь. И вот она-то, эта взрослая особь, примитивна до крайности, ну просто медуза-медузой… – Дэн участливо посмотрел на меня. – Видишь ли, старина, считается, что настоящие хордовые произошли от тех оболочников, которые научились размножаться на личиночной стадии, а взрослыми не становятся вообще, поскольку умирают от старости задолго до метаморфоза…

До меня начало доходить.

Не скажу, что я обрадовался. И не скажу, что ужаснулся, – просто еще не успел.

– Теперь эта теория подтверждена экспериментально, – с кривой ухмылкой закончил Дэн и повернулся к Хелен за подтверждением. – Так?

– Так, – едва слышно прошептала Хелен.

– И долго они живут… эти существа?

– До пятидесяти лет.

– Мило, – прокомментировал Дэн. – Тоже ведь долголетие, и от него даже не взвоешь, потому что выть нечем. И мозга нет, стало быть, нечем осознать свою беду. Можно только знать, что это когда-нибудь произойдет с тобой, и ждать своего часа… Очень, очень мило! Значит, гены старения удалось заблокировать, и тут-то проявились гены, отвечающие за метаморфоз. В каких они хоть хромосомах?