«Если», 2009 № 12

Патрик тоже пригрелся в лучах чужой славы, получив весь полагающийся набор корзин и деревянной посуды. Прежде свергнутый Грозный Страж никогда не выживал; новый Страж всегда убивал предшественника, и теперь совет жрецов не знал, как поступить с разжалованным. Подумали и нарекли его почетным охранником. Выдали ему церемониальную колотушку, ту самую, которой я хотел отоварить его по кумполу. Мне даже завидно стало, я бы оттакой дубинки не отказался…

А под конец, в завершение, так сказать, торжественной части, нам с Патриком, как полноценным гражданам племени, были вручены пластинки лаша: Патрику – две, а мне, как жрецу, – четыре. Впервые я держал в руках этот самый лаш. Дощечки как дощечки. Гладенькие, светло-желтые. Пахнут приятно, вроде можжевеловой древесины. А так – ничего особенного. И не подумаешь, что это идеальнейший преобразователь психической и всякой иной энергии.

Вечером, когда нас наконец оставили в покое, Патрик сказал:

— Ведь мы с тобой теперь несусветные богачи.

— Ты собираешься свои лашки продавать?

— Не решил еше. Не то чтобы я очень ценил здешнее гражданство, но и расставаться с лашками мне жаль. Вроде бы столько я из-за этого лаша беды принял, а эти две досочки легли на душу – и все тут.

— Не о том думаешь. Чтобы лашки продать или еще как-то ими распорядиться, надо сначала добраться до цивилизованных мест. А это вопрос проблематичный. После той встряски, что мы устроили полковнику Кирху и всему орбитальному комплексу, нас так просто отсюда не выпустят. Даже если мы вернем дощечки' жрецам и взлетим чистыми, аки херувимы, нас торпедируют в первую же минуту, просто в память о том, как они тряслись, пока я облетал их поганую станцию. А взлетать с лашем – еще хуже. Шесть лашек от крейсера не защитят, а алтарь будет слишком далеко. К тому же полковник нас не выпустит еше и потому, что я разузнал его главный секрет. Как по-твоему, чем компания рассчитывается с жителями Ин-токи за лаш?

— Откуда мне знать? – Патрик пожал плечами.

— А я знаю. Ничем не расплачивается. Так что вся эта псевдогосударственная организация – пузырь на пустом месте.

— То есть они его все-таки отнимают?

— Нет. Когда-то попытались во время войны за лаш, получили по мозгам и теперь умные. А лаш им просто дарят, примерно как нам. Лаш, особенно в больших количествах, штука опасная, ты это на себе испытал. Обращаться с ним непросто, в том числе, как сказал жрец, с лашем надо уметь расставаться. Иначе даже великая богиня не спасет от порчи нравов. Лаш – лекарство, но и яд, к нему умеючи подходить надо. А теперь представь, что мы все это растрезвоним по Галактике. Искатели удачи из всей философии поймут одно: лаш дают на халяву! После этого первая война за лаш детской игрушкой покажется. Так что никто нас отсюда живыми не выпустит, и основания к тому самые веские.

Вижу, Патрик сидит молча, красный, под цвет волос. Значит, думает и так просто сдаваться не собирается. Это уже хорошо, а то сколько же мне одному за всех отдуваться?

— У меня здесь посадочный модуль, – сказал Патрик после раздумья. – Направим его в автоматическом режиме на станцию, словно бы в атаку, а сами тем временем попробуем улизнуть.

— Чтобы сбить идущий на автопилоте модуль, потребуется тридцать секунд.

— Я положу в модуль свои лашки, – с отчаянием произнес Патрик, – индикаторы покажут наличие лаша, и модуль сбивать не станут. А пока с ним будут разбираться, пройдет время.

Это уже лучше. "Усвоил Патрик нехитрую мысль, что с лашем надо уметь расставаться, значит, больше в Грозные Стражи не попадет. Вот только у полковника против наших модуля и «Пташки» – два крейсера и станционные орудия. Все равно ничего не получается, слишком велика разница сил. Поневоле пожалеешь, что Патрик больше не Грозный Страж. Хотя, кажется, еще не все потеряно…

— Что у тебя в модуле есть? – спрашиваю.

— Ничего. То есть оружия никакого. Копировальное оборудование есть. Я собирался богиню подменить, даже копию успел изготовить.

— Давай-ка, – говорю, – сгоняем к модулю. Он нам еше пригодится. Копировщикам тоже дело найдется, нечего ценным оборудованием разбрасываться. Да и великую богиню жалко бросать, я к ней, можно сказать, душой прикипел. Пусть хоть копия на память останется. А потом, если живы будем, подарим ее Эльсианскому этнографическому музею вместе со всеми нашими коллекциями и будем на старости лет водить туда правнуков.

* * *

На орбиту мы выходили медленно и торжественно, заранее и громко оповестив всех о своем появлении. В боевой рубке орбитальной станции в это время дежурил мой знакомый лейтенант.

— Вы что, опять? – выкрикнул он, видимо, взглянув на индикаторы и убедившись, что «Пташка» нашпигована лашем.

— Не совсем, – успокоил я его. На этот раз я не собираюсь швартоваться к станции, да и облетать ее тоже. Мы на совете жрецов решили, что порча нравов в Галактике превысила разумные пределы, и теперь собираемся облетать окрестные звездные системы.