«Если», 2010 № 06

А возвращаясь к музыке как «инакомыслию», можно привести одно из последних интервью, данное Куртом Воннегутом за год до его смерти в 2007–м. Смерть большого чудака и мистификатора тоже вышла совершенно воннегутовской — результат черепно-мозговой травмы, полученной при падении в собственном доме. А в интервью были пророческие слова: «Какими бы коррумпированными, алчными и бессердечными ни становились наше правительство, наш большой бизнес, наши СМИ, наши религиозные и благотворительные организации, музыка никогда не утратит очарования. Если когда-нибудь я все же умру — не дай Бог, конечно, — прошу написать на моей могиле такую эпитафию: «Для него необходимым и достаточным доказательством существования Бога была музыка».

Вл. ГАКОВ

Александр и Надежда Навара Побочный эффект

Иллюстрация Владимира Овчинникова

Ворота тюрьмы «Бредшоу» открылись.

Человек глубоко вдохнул, словно ныряльщик перед погружением, и пересек заветную черту. Остановился, высоко задрал голову и, не щурясь, до рези в глазах, уставился на расплавленный шар солнца.

— Удачи тебе, Шон. И до встречи.

Мужчина обернулся.

— Знаешь, босс, у тебя классная тюряга. Просто замечательная. Даже немного жаль, что я ее больше не увижу. Прощай, босс.

— Если бы свиньи умели летать… — охранник улыбнулся. — Ты вор, Шон О'Райли, им и останешься. Помни, ты всегда желанный гость в «Бредшоу». До свидания.

— Прощай, — упрямо буркнул бывший заключенный. Забросил за плечи мешок с пожитками и деловито запылил казенными башмаками напрямик, через выжженную прерию, к проселку. Там, на обочине дороги, стоял потрепанный пикап.

Дверь машины распахнулась, и водитель сграбастал руку Шона здоровенными волосатыми лапищами.

— Здорово, Шонни-бой! Как оно, на свободе-то?

— Еще не понял, Майки, — честно признался тот и залез в кабину.

Водила вытащил из бардачка бутылку «Дикой индейки», свернул «птице» черную головку и передал товарищу:

— На, хлебни для вразумления.

Шон сделал быстрый, жадный глоток. Перевел дыхание и снова, уже не торопясь, приложился.

— Знаешь, на свободе есть две по-настоящему ценные вещи, — сказал он чуть погодя. — Верные друзья и доброе пойло. Спасибо тебе.

— Очухался, — Майк удовлетворенно кивнул и повернул ключ зажигания.

О'Райли поудобнее устроился на сиденье и скомандовал:

— Поехали.

«Додж» вырулил на асфальт и шустро побежал по проселку в направлении Гендерсена. Через пару минут впереди показалась развилка. Машина свернула на Остин.

* * *

Гостиница «Эль Торро» примостилась на съезде с Восемьдесят Первого у Сан-Маркоса. Там и праздновали освобождение. Мексиканец — хозяин заведения и деловой партнер Шона — расстарался на совесть. Синьорины, еда и выпивка по высшему разряду.

Далеко за полночь, когда бар наконец покинул последний случайный посетитель, в кабаке остались только свои.

Верзила Майкл Скорчак — двигатели, рули и колеса. Невысокий жилистый очкарик Тимоти Аткинсон, выпускник политехнического колледжа, — специальное оборудование и оснастка. Хуан Мария Перейра — финансы и внешние связи. И, само собой, глава предприятия мистер О'Райли — потомственный грабитель. Отсутствовал только Вильям Ли — отдел безопасности. Афроамериканцу не повезло. Пять лет назад, когда копы повязали банду на очередном налете, совсем некстати всплыли его старые грешки. Судья — должно быть, закоренелый расист — щедро накинул Ли еще десятку.

Компаньоны расположились в офисе Перейры, на втором этаже гостиницы.

— Хуан, старина, сколько у меня осталось? — расслабленно, по-домашнему, спросил Шон.

— Шестьдесят грандов с мелочью, — в тон ему ответил Перейра и раскурил сигариллу.

— И только?! — О'Райли ощутил себя нищим и разом потерял благодушие. — На последнем деле мы взяли никак не меньше двух миллионов. Тебе не кажется, что моя доля странно похудела?

Дородный мексиканец пожал плечами и ответил обиженно:

— А ты как думал? Адвокаты — хуже пираний. Вот и считай на четверых. Плюс твое условно-досрочное.

— Зря ты так, Шон, — встрял в разговор Майк. — Батрачить нам на босса до упора, если б не Хуан. Я тоже на мели, зато не в тюряге. Баксы — дело наживное.

— Кстати, есть приличная работенка. Быстро и чисто, — сообщил Перейра, не обращаясь ни к кому персонально.

— Быстро и чисто, — процедил сквозь зубы О'Райли. — Мне сорок лет. Двадцать из них я делал «приличную работенку», а потом садился. И так — по кругу. В итоге — шестьдесят жалких кусков и перспектива сесть еще раз. Я не хочу сдохнуть на нарах в тюряге или в богадельне для нищих. Проклятье, Хуан, пора наконец что-то менять!

Скорчак потупился. Перейра скорбно вздохнул и развел руками, словно хотел сказать — ну, извини, коли не угодил.

— Есть конкретное предложение? — по-деловому осведомился Аткинсон и быстрым движением поправил очки.

— Есть. — О'Райли встал. — Парни, включите мозги! Мир изменился, люди делают реальные деньги в чистеньких офисах, а мы выходим на большую дорогу с револьвером, как наши предки.

— Мой дед был ранчеро, — заметил владелец гостиницы.