«Если», 2010 № 11

Марк продвигался вдоль стены настолько быстро, насколько мог, лихорадочно шаря руками в поисках хода, который видел на схеме. В какой-то момент рука провалилась в пустоту, Марк заполз в открывшуюся щель и принялся карабкаться вверх. Ход поднимался слишком круто, нога соскользнула, и Марк с отчаянным возгласом вывалился из дыры на берег подземной реки. Тут же вскочил на ноги и начал карабкаться опять. Все бесполезно, ничего уже нельзя было сделать, он чувствовал, как истекают последние минуты. Сколько их еще осталось? Пять? Десять?

Он поднял голову и различил над собой слабое свечение. Это не было иллюзией, Марк ясно различал выход из туннеля. Удвоив усилия, он рванулся вперед, ухватился за края дыры и вбросил тело в пещеру.

Бомба — мирный железный ящик — лежала посреди грота с песчаным полом. Даже закованными в зимние оболочки кожного покрова ногами Марк ощутил, узнал этот песок — точно такой же наполнял карманы, в которых покоились Хрустальные Цветы. А теперь стал основанием для создания совсем иной природы, которое должно было в мгновенной, беспощадной вспышке уничтожить и Цветы, и все, что их когда-то создало или хранило.

Марк бросился к контейнеру и увидел столь же мирное помаргивание таймера, отсчитывающего последние мгновения жизни. У него не было инструментов, у него ничего уже не было, включая надежду. Марк просто прыгнул вперед и последним отчаянным усилием вырвал из ящика таймер вместе со шлейфом проводов. А потом упал рядом с бомбой, в ожидании того, что ждет его за Краем. Он лежал, сжимая в руке скисший, покореженный прибор, пока наконец не осознал, что ожидание конца затянулось.

Марк встал. Ноги дрожали и подгибались; чтобы не упасть, он вынужден был опереться на верхнюю грань чудовища уничтожения. И когда обе его ладони легли на бездушный металл, Марк понял: чудовища больше нет. Оно умерло.

Тогда он снова сполз на песок, прилег поудобнее и принялся ждать, когда его вытащат из этой дыры…

Иллюстрация Игоря Тарачкова

Адам-Трой Кастро Перестрелка на темной стороне

Когда жертвоприношение

не является жертвоприношением?

Если захотите поинтересоваться знаменитой перестрелкой в О'Кей Коррале, то первым делом узнаете, что произошла она не в О'Кей Коррале.

Нет. Извините, не совсем точно выразилась. Перестрелка была поблизости от О'Кей Корраля, а не в нем самом. Ну, это так, просто исторический фактик. Один из тех, которые ничего, совершенно ничегошеньки общего не имеют с целой горой канонизированного вранья о том событии.

Вранье это вы можете почерпнуть из старинных кинофильмов, современных голофильмов и даже, как было со мной, из дорогущего мюзикла, что уже который год срывает аншлаги в Куполе Шепардвиль. Я о том дурацком спектакле, где Док Холидэй — женщина, Клэнтоны изъясняются белым стихом, а Эрпы носят шерифские значки чуть ниже револьверных поясов, и эти жестяные звездочки — практически все, что отделяет братьев от полной наготы.

(Если когда-нибудь я вновь почувствую тягу к общению и вы окажетесь рядом, у вас будет шанс раскрутить меня на двухчасовую пылкую речь; для этого надо поинтересоваться модными в пору моей молодости течениями популярной культуры.)

Вы спросите, почему тумстоунская история не забылась лет за тридцать-сорок? Да есть в ней нечто этакое, притягательное. Потому-то и всплывает она снова и снова, немыслимо перевранная всякий раз в угоду предрассудкам очередного поколения.

Помню даже популярный голофильм из одного особенно циничного киносезона, так в нем Клэнтоны представлены безоружными добрыми поселенцами, мечтающими лишь о том, чтобы их оставили в покое, а Эрпы приканчивают миролюбивых бедолаг исключительно из желания продемонстрировать, на что способны записные корпоративные злодеи.

Ежели сорвать все покровы вымысла, мы обнаружим, что действительно 26 октября 1881 года имела место перестрелка между Эрпами и Клэнтонами, и местом этим был аризонский городок Тумстоун. Номинально — исполнение закона, а на самом деле… Немало злых языков потом утверждало, что просто две банды ненавидели друг дружку всеми потрохами и в конце концов устроили разборку с огнестрелом. Не случись она в тот день, произошла бы на следующий или чуть позже. Какая там снайперская стрельба — противники сошлись грудь в грудь и сожгли тридцать патронов примерно за столько же секунд. В общем, никакого безумства храбрых, ничего героического и романтического. Грязная и подлая бойня, свирепая уличная расправа, а не битва между силами закона и криминала.

Эпоха колонизации космоса уже отпраздновала свое первое столетие, и если Уайатт Эрп до сих пор не забыт, то лишь потому, что пережил тумстоунскую заваруху на несколько десятилетий, чтобы слоняться по Голливуду и рассказывать о своих подвигах кинематографическим деятелям. А уж те своего не упустят: любой исторический пустячок раздуют в легенду, и помогут им в том хитрые углы съемки да мужественные физиономии экранных секс-символов.