«Если», 2010 № 12

Свен слушал эти голоса почти минуту. До тех пор, пока невольная судорога не свела мышцы его руки, заставив вырвать с корнем ручку настройки дифференциального эхолота.

Тогда он отключил прибор. Вытащил электроды из песка и, действуя как автомат, отнес эхолот к креслу-антиграву. При этом он выглядел так, будто его только что подвергли операции по удалению мозжечка.

Талмон и Джилма.

Его Джилма!

Уму не постижимо. Это какая-то ошибка.

И все-таки это — полковник. А с ним — она.

ВСЕ ЭТО ПРОИСХОДИТ НА САМОМ ДЕЛЕ!

Что-то надломилось в сознании Свена. Он упал, скорчившись, на песок. Он рыдал, пока не охрип. Он царапал песок ногтями. Он набивал пригоршнями песка пересохший рот. Он рвал на себе одежду. А потом, схватив правой рукой крупный обломок окаменевшей берцовой кости (которая принадлежала какому-то саблезубому сумчатому), а левой — широкий кусок раковины (от ракообразной змеи), отчаянно помчался куда глаза глядят.

Он летел на крыльях безумия, костью, как ножом, рассекая ветер, потому что перед его мысленным взором стояли лица Джилмы и Талмона: символы предательства, похоти и лицемерия.

Время от времени он падал и катился по земле. Глотая песок, вновь поднимался и опять несся вперед. Словно Дон-Кихот, бросившийся на гигантские мельницы, что размалывали в прах его душу, но без верного и здравомыслящего Санчо, который мог бы вернуть его к реальности.

Он пробежал в таком состоянии почти два километра.

Не видя ничего вокруг себя, ослепленный ненавистью и бредовыми видениями.

В конце концов он оступился на краю какого-то оврага глубиной метров двадцать и вместе с несколькими кубометрами песка скатился на самое дно, по которому тихо струилась вода канала.

* * *

«Бог не играет в кости», — сказал однажды Эйнштейн, отрицая всем своим научным авторитетом значение случайности. И это высказывание в значительной степени повлияло на образ мышления современников гения.

Однако впоследствии Гейзенберг сформулировал свой знаменитый принцип неопределенности. И тогда стало ясно, что Бог (если он существует) не только играет в кости, но и получает от этого удовольствие.

Многие важнейшие открытия были сделаны благодаря случайности. Начиная с яблока, упавшего на почтенную лысину сэра (хотя тогда он еще не был сэром) Исаака Ньютона и позволившего ему открыть закон всемирного тяготения, и заканчивая дочкой Аль-Брейда-Ракзама, которая играла жевательной резинкой и навела своего отца на идею об эластичной структуре многомерного пространства. На основе этой идеи, опровергавшей теорию относительности Эйнштейна, человечество в XXI веке сумело построить гиперпространственные космические корабли, чтобы перелетать из конца в конец Галактики. И, в частности, чтобы достичь Барсума-Оссуария Б-876.

Можно было бы заявить, что рано или поздно это все равно бы произошло.

Но если бы человечество не изобрело гипердвигатель, то люди никогда не побывали бы на Барсуме.

А если бы наивный ксенопалеонтолог по имени Свен, женатый на лицемерной красотке по имени Джилма, не прибыл на эту планету, то она никогда не изменила бы ему с неким полковником Талмоном, экспертом по генной инженерии и специалистом по биологическому оружию.

Если бы Свен не обладал продвинутыми техническими умениями, он не создал бы дифференциальный эхолот. Если бы он не относился столь наплевательски к деньгам, то запатентовал бы этот прибор. Если бы он не был таким скромным во всем, что не касается его дражайшей супруги и познания жизни в прошлом, то хотя бы публично заявил о своем изобретении. Если бы Талмон не питал такого презрения к теоретику-ученому (и к мужу-рогоносцу), то наверняка уделил бы внимание усовершенствованному аппарату. А начальство Талмона, где-то там, на далекой Земле, оснастило бы секретный полигон проекта «Кали-Юга» защитой от проникновения ультрашироких волн эхолота.

И тогда Свен никогда не подслушал бы интимный разговор между своей «верной» женушкой и «дружелюбным» полковником Талмоном. И не узнал бы о том, что Джилма — закоренелая нимфоманка, а ребенок, которого она вынашивает в своем чреве, может быть не от него.

Цепочка случайностей.

Если бы Свен не узнал обо всем этом так резко и неожиданно, если бы он не осознавал, что всей его ярости не хватит, чтобы одолеть намного более физически крепкого и опытного по части единоборств Талмона, его психика никогда не вышла бы за рамки «нормальности», и тогда он не испытал бы столь сильный приступ бешенства и сознания своего бессилия.

Если бы Свен не был ксенопалеонтологом и одновременно потомком древних викингов и не думал о том, как отомстить более сильному и ловкому человеку, то даже вышедшая из-под контроля ярость не заставила бы его схватить одну кость как «меч», а другую — как «щит», чтобы махать ими в воздухе в приступе воинственного безумия, которым когда-то бывали подвержены скандинавские берсерки.