«Если», 2011 № 01

Ильва-«камея» добавила:

— Или они неохотно ее применяли.

Мне всегда любопытно, что говорится по Ильвиной радиоподсказке, а что рождается непосредственно в задавленном мозгу клона. И всегда хотелось попросить Ильву как-нибудь при случае ненадолго перекрыть канал связи и позволить мне заняться любовью только с дублершей. Но просьба казалась довольно шкурной, и я стеснялся высказать ее, уповая на то, что Ильва догадается, чего я хочу, и предложит сама. Однако до сих пор мне не везло.

Двигаясь по коридору в глубь корабля, мы видели одно и то же. Кубрики. Кают-компании. Камбузы. Лаборатории с утварью из чистейшего стекла, словно ее закупали не позднее середины двадцатого столетия. Какое-то подобие медицинского оборудования. Даже что-то вроде анатомического театра.

Передний конец коридора открылся в рубку, где все было чин-чинарем вплоть до больших, пустых смотровых экранов и вкраплений маленьких кресел-ковшей между подковами пультов управления.

В одном из таких кресел ремни безопасности удерживали маленькую мумию; ее поднятые руки окоченели в той последней точке, какую когда-то заняли в пространстве. Это был великолепно развитый физически гуманоид восемнадцати дюймов роста (смуглая кожа иссохла и задубела, лицо скукожилось, обезображенное либо гримасой смертной муки, либо обезвоживанием) и однозначно мужского пола.

Он был одет в подобие парашютной подвески из кожаных лямок, облитых сверкающей глазурью крошечных камешков (бриллиантов, предположил я), скупо разбавленной подобием изумрудов, рубинов и сапфиров. На левом бедре висел махонький кинжал с отделанной самоцветами рукоятью, голову прикрывал своеобразный убор. Скрутившиеся светлые хохолки в незапамятные времена, пожалуй, были перьями.

Ильва заметила:

— Влажность нулевая. Он мог просидеть тут и год, и миллиард лет.

Я близко склонился к маленькому лицу, пытаясь высмотреть сам не знаю что, но разрушение зашло чересчур далеко: кожа заскорузла, глаза ввалились. Хотя зубы недурны: ровные, белые, между распяленными губами видны резцы и малые коренные. Я сказал:

— Ну и ну. Дальше ехать некуда.

А Ильва отозвалась:

— Да. Огнелис, по крайней мере, выглядел как порядочный инопланетянин.

Возможно. Хотя мне он, пусть и с лишней парой лап, показался неприятно земным. Лисья морда, зубы млекопитающего, наружные органы размножения… даже уши, развившиеся в руки, можно было с натяжкой счесть плодом естественного отбора на Земле.

Я сказал:

— В одной солнечной системе оставляют два никак не связанных объекта искусственного происхождения, чтобы мы нашли их, едва у нас появятся необходимые силы и средства… О чем это говорит? Космос кишит цивилизациями!

— Не обязательно, — возразила Ильва. — Мы не знаем, далеко ли эти артефакты разнесены во времени.

Дублерша сказала:

— И нам ли их оставили.

Обследуя остальной корабль, в отсеке, напоминавшем физическую лабораторию обилием безусловной электроники (куда ни глянь, циферблаты, шкалы и плоские экраны; готов поклясться, среди прочего там был даже миниатюрный образчик сканирующего электронного микроскопа из двадцатого столетия), мы нашли вторую маленькую мумию. Она парила над самым полом, пришвартованная к нему лишь лоскутом кожи; задранная нога беззастенчиво демонстрировала ее принадлежность к женским особям, хотя там, где когда-то полагалось быть груди, кожу сосборило так, что складки могли оказаться чем угодно.

Я нагнулся, приглядываясь. Ильва ехидно усмехнулась:

— Погодил бы, пока вернемся на «Бентодин». Мой клон наверняка лучше, чем это.

Я возвел очи горе. Иногда мне кажется, что компьютер вот-вот доконает меня подначками. Но опять-таки «ткань ЦНС человека»…

Третьей находкой стало своего рода произведение искусства — хрустальный куб с живописной скульптурной группой внутри. Четверо совершеннейших землян, опять в усыпанной блестяшками парашютной сбруе и головных уборах из перьев, вооруженные мечами и копьями, окружили… м-м… какую-то тварь. Она отдаленно напоминала гигантскую голову. Голову высотой около двух футов (если роста этим мужичкам положить те же восемнадцать дюймов, что у здешних мумифицированных трупов). Голову на восьми крабьих ногах, грозившую копейщикам парой огромных клешней.

Ну и рожа! Большущие выпученные глаза; две вертикальные щелки вместо носа; рот, похожий на сфинктер… Я невольно хихикнул — и напоролся на недоуменный взгляд клона.

Калдан? Тогда кто эти человечки — минаниансы?

Ильва-«камея» сказала:

— И которого же Берроуза ты вспомнил, Уильяма С. или Эдгара Райса?

Я начисто забыл про анальную пишущую машинку из «Голого завтрака»[6], но Ильва ничего не забывает. Не умеет забывать.

Единственное помещение, обнаруженное нами на корме корабля, пустовало, если не считать предмета, внешне схожего со стоячим бронзовым зеркалом на универсальном шарнире, позволявшем крутить его туда-сюда. У «зеркала» было тяжелое с виду основание, а на раме — панели управления, опять с начертанными на них мнимыми письменами, которые мы видели в других местах.