«Если», 2011 № 08

Большую часть двадцатого века героем американского кино был ковбой — от персонажей Джона Уэйна до Арнольда Шварценеггера, сменившего шляпу-«стетсон» на бронежилет, но не изменившего сути. Ковбою добавили интеллекта и самоиронии в лице доктора Индианы Джонса. Одновременно развивалась тема двойственности, соответствующая мифологической паре: к герою, выполнявшему функции блюстителя миропорядка, приставляли комического плутоватого спутника, так называемого трикстера. Например, суровый белый страж закона и его темнокожий пройдоха-напарник.

Но вот трикстер полностью заменил героя. Кто бороздил моря в пиратских фильмах? Либо головорезы, либо благородные разбойники. Как на смену рыцарям в европейской литературе явились плуты, так и на смену экранным рыцарям плаща и кинжала явился пират-прохвост, Вместо Морского Ястреба — Джек Воробей. Часть той силы, что вечно хочет зла, но вечно совершает благо. Вроде бы отрицательный персонаж, способный на неожиданное, в том числе для него самого, великодушие и джентльменство. Его обаяние — именно в непредсказуемости, эффектно переданной внешним обликом и даже манерой двигаться. Для пущего контраста Воробью добавили «канонического» культурного героя — кузнеца, сыгранного Орландо Блумом. Получилась та же самая мифологическая пара, только вывернутая наизнанку.

Любопытно, что похожую задачу решили авторы знаменитого отечественного мультфильма «Остров сокровищ». Но пошли другим путем: сделали одноногого Сильвера нарочито серьезным и одиноким, зато «простебали» всех положительных персонажей, от хихикающего доктора Ливси до каратиста Джима Хокинса.

В случае «Пиратов Карибского моря», конечно, трудно сказать, сознательной была опора на миф, как в тех же «Звездных войнах», или получилось само. Но в дальнейшем парус стали держать по ветру и ковать железо, не отходя от билетной кассы. Съемки двухсерийного продолжения начались даже без готового сценария. На конечном результате это не могло не отразиться. Трилогию стало бросать по жанровым волнам, как при хорошем шторме. Из обаятельной плутовской фэнтези она дрейфовала в фэнтези темную. В строку шло любое лыко — «классические» морские мифы смешивались с образами из Лавкрафта. Однако фирменные ужимки Джека Воробья, сложнейшие каскадерско-компьютерные сцены и красота морских пейзажей сделали свое дело. «Пираты Карибского моря: Сундук мертвеца» стали вторым в истории фильмом-миллиардером. Утлая «Черная жемчужина» обогнала и потопила «Титаник». Третьей картине — «На краю света» — пришлось тяжелее всех: без внятного сценария сюжет трещал, как старая парусина, а дыры латались едва ли не галлюциногенными эпизодами. Знаменательно, что практически все герои стали плясать под дудку Воробья и зачастую плутовать похлестче самого Джека. Кроме всего прочего, лента оказалась прямо-таки одержимой темой смерти — гибель большинства сквозных персонажей, путешествие в загробный мир и обратно, наконец, превращение одного из центральных героев в подобие Харона.

Путь обещанной четвертой части на экраны тоже не обошелся без приключений. Проект добровольно покинул режиссер оригинальной трилогии Гор Вербински, а с его уходом едва не выбыл и Джонни Депп. В кресло постановщика сел Роб Маршалл, обладатель «Оскара» за криминально-плутовской мюзикл «Чикаго». А сюжет… Его выстроили на некоторых мотивах из популярного романа Тима Пауэрса «На странных берегах» — и даже увенчали фильм таким подзаголовком. Хотя сходство, по большому счету, исчерпывается только источником молодости, пиратом Черной Бородой и зомби. Впрочем, для Голливуда в порядке вещей взять оригинальный роман и превратить его в сиквел кинохита, почти ничего не оставив от книги.

Зато все, что публика ценила в других «Пиратах Карибского моря», присутствует: Джек Воробей («Капитан Джек Воробей!» — не преминул бы он поправить), его вечный непотопляемый соперник Барбосса — мрачный харизматический антагонист со сверхчеловеческими возможностями, сабельные бои, комические трюки и даже неизменная мартышка. По легкости и сбалансированности действа Робу Маршаллу удалось приблизиться к первой серии куда лучше, чем двум предшествующим фильмам Вербински. Этому, конечно, способствовала и относительная законченность сюжета, где в то же время каждая линия, при желании, может быть продолжена — и появление новых сиквелов только вопрос времени.

А вот что касается образной системы, то здесь ближе всего «На краю света»: мы видим хоровод разного рода плутовства и обмана, бесконечную смену масок и моральный релятивизм. У Джека больше нет нравственно устойчивого напарника-кузнеца, а эпизодический персонаж-миссионер играет слишком небольшую роль в сюжете. Неужели найден еще один секрет успеха: чтобы зритель чувствовал себя не только умнее героев, как почти в любой комедии, но и благороднее?

Аркадий ШУШПАНОВ

Рецензии

Древо жизни (The tree of life)