«Если», 2011 № 01

— Откуда бы он узнал? — Голос Агнес был не таким резким и не таким громким, как обычно. Но слова оставались, как всегда, жесткими.

— Тогда она, наверное, ему понравилась бы.

— Я не хочу его бросать, — сказал Аксель.

— Он никуда не денется. — Агнес отвела взгляд от могилы, посмотрела на запад. Небо там было красным, розовым, кремовато-желтым. А над игрой этих красок голубизна становилась все темнее и глубже.

Еще она увидела подобие вспышки, мимолетное движение среди деревьев. Может, какой-нибудь зверь. Может, опять двуногие кретины. Впрочем, Регги их и близко не подпустит. Остальным она ничего не сказала.

— Мы всегда сможем вернуться сюда, чтобы его помнить, — сказал Акселю Слагго. — На самом деле мы его не покидаем, и он на самом деле нас не покинет.

— Лучше пойдем в дом, — сказала Агнес. — Становится темно. Холодно.

Никто не двинулся с места.

— То, что ты там наговорил, Аксель… — Агнес все еще смотрела на закат. — Ты же сам знаешь: это полная ерунда, верно? Машина времени… Ты собираешься построить машину времени? Люди веками болтают про машины времени. Ты видишь где-нибудь поблизости машину времени? Думаешь, ты способен ее построить?

— Не знаю, — сказал Аксель. — Но я хочу сделать такую машину. Нет, корабль времени!

— Ну да. Отлично. А чепуха про «время не умирает»? Ты думаешь, это правда? Откуда у тебя взялась такая дурацкая мысль?!

— Джеральдина сказала…

— Джеральдина! Да она над тобой посмеялась! Она надо всеми нами посмеялась. Ты веришь той, кто каждый день спрашивает, не дурак ли ты?

— Она надо мной не смеялась! — Аксель замотал головой. — Не в тот раз. Она сказала: время не умирает, а Вселенная…

— Вселенная тоже умрет! Земля умрет, и Луна, и Солнце, и остальные планеты тоже. Звезды выгорят, как свечки, а с ними уйдут и галактики, и все прочее, включая время!

— Если все умрет, — сказал Аксель, — то и мы тоже, и Дио не будет так одиноко.

— Дио не одиноко! Он уже ничто, Аксель! Он был жив, теперь его нет, вот и все! Все! Конец истории! И когда придет время, так же будет с остальными.

— Думаю, ты ошибаешься, — возразил Слагго.

— Что? — взорвалась в полный голос Агнес. Быть может, даже чуть громче.

— Ты ошибаешься или, во всяком случае, не права. Не совсем. Дио все-таки что-то. Он все, чем был раньше. Оттого что он умер, ничего не изменилось.

— От этого он не становится менее мертвым!

— Думаю, становится. Мы его помним.

— Пока мы сами не умрем. А тогда все кончится. И кто будет помнить нас?

— Не знаю, — ответил Слагго. — Может, Док прав. Мы смотрим слишком узко, думаем только о том, как это сказывается на нас. Но это еще не все. Может, то, что мы делаем, и составляет Вселенную, какая бы она ни была большая, а мы маленькие. Мы ее часть. Мы делаем ее тем, что она есть, не важно — при жизни или после.

Слагго подождал, но ответа не услышал. Он даже не помнил, когда бы произнес столько слов кряду, чтобы его не прервали. Он подождал еще, чтобы она сказала ему, мол, идиот, а потом спросил:

— Смысл какой-нибудь есть?

— Нет. — Агнес подвернула хвост, расцарапав шипами газон.

На закате красное поблекло до янтарного в окружении густого индиго. Лес теперь вгрызался в него рваным черным силуэтом.

— Смысла так мало, словно его вообще нет, — сказала Агнес. — Ты какую-то дурную траву жевал. Ты… ты идиот!

Слагго кивнул со странным облегчением. И так перемен хватало, а если Агнес перестанет звать его идиотом, это будет уже чересчур.

— Не такая уж глупая мысль! — вмешался Аксель. — Время и вправду не умирает! Даже если Вселенная остановится, время не умрет!

— Все умирает, — буркнула Агнес с усталостью того, кто раз за разом объясняет, как куда-то пройти. — Вот солнце, например, садится, и приходит ночь. Это неизбежно.

— Но ночью видны звезды! И космос! И вся Вселенная! Днем ее не увидишь!

— Мертвый ты их так и так не увидишь! — Агнес отвернулась. — Я не говорю, что это хорошо или что мне это нравится. Это просто так есть, ладно? Гораздо лучше знать, чем делать вид, что это неправда. Мне бы хотелось, чтобы это было не так, но это так. Извини.

— Что ты сказала, Агнес? — вмешался Слагго.

— Что?

— Мне почудилось, ты сказала: «извини».

— Да. Это я и сказала. Ты что, оглох? Я сказала: «извини!». А теперь пошли внутрь. Уже темно.

Ни один из трех не двинулся с места. Поднялся пронизывающий ветер и все усиливался.

— Знаешь, — сказал Акселю Слагго, — может, тебе и не придется строить машину времени. Может, мы уже в машине времени.

— Пространство и время! — сказал Аксель. — Время и пространство! — Он посмотрел вверх на первые звезды, теперь уже ясно видимые. — Вселенная…

— Да знаем мы! — застонала Агнес. — Знаем! — Она сделала несколько шагов к могиле.