«Если», 2011 № 06

— Я думал, что знаю каждое животное, когда-либо жившее на Килиманджаро, — сказал он и повернулся к Муро: — Приведи сюда пару носильщиков, пусть они очистят тело от грязи. — Он сделал паузу и взглянул на Нджобо: — С вашего разрешения, — добавил он.

Нджобо вопросительно посмотрел на меня.

Я кивнул:

— Только осторожно.

Муро передал приказ, и двадцать минут спустя два носильщика тщательно очистили тело от грязи. Существо оказалось двуногим, ростом около полутора метров. Это точно не был человек или антропоид, и я никак не мог вспомнить других двуногих животных такого размера. Я не назвал бы его лицо мордой, но все же оно было чуточку вытянутым. Мех его — фактически, пух — был рыжевато-коричневого оттенка и не таким густым, как у обезьян.

— Ну, профессор? — обратился Горман. — Должен признать, я в замешательстве.

— Джим, Бонни, — попросил я, — сфотографируйте все, что только сможете. Снимайте его со всех углов. Сделайте крупные планы каждой части тела. А когда закончите, я скопирую все в свой компьютер и перешлю по электронной почте кое-кому из коллег.

— Но что это за животное? — спросила Бонни.

— Не хочу высказывать свое мнение, пока не проконсультируюсь с теми, кому отправлю фотографии.

— Недостающее звено? — спросил Рэй.

Я покачал головой:

— Мы никогда не эволюционировали от этого. Взгляните на него. Глаза расположены ниже ноздрей. Бедренные суставы совершенно не такие, как у человека или любой обезьяны. И еще у него противостоящие большие пальцы. — Я помолчал и обдумал сказанное. — Я не встречал ни одного существа с противостоящими большими пальцами… Судя по структуре челюстей и видимых зубов, это всеядное существо.

— Разумное? — спросила Бонни.

— Возможно. Череп достаточно большой.

— Но на нем нет одежды или каких-либо побрякушек, — заметил Рэй.

— Не все люди носили одежду или побрякушки. Во всяком случае, пока не столкнулись с другими людьми, у которых были лучшие проповедники или лучшее оружие.

Донахью восторженно завопил, и мы повернулись к нему.

— Настоящий человек с Марса! — радостно орал он. — Мы станем миллионерами — первая экспедиция, нашедшая инопланетянина!

— Мы пока не знаем, кто это, — возразил я. — Это существо необходимо долго изучать. Вечером я свяжусь с коллегами и попрошу их срочно прилететь — обследовать тело на месте. Потом найду людей, обладающих должной квалификацией и снаряжением, чтобы перенести находку в надежную пещеру.

— А знаете, — задумчиво проговорила Бонни, — к нам в руки попала тайна куда серьезнее, чем была у Папы. Ему нужно было лишь понять, что делал леопард выше границы снега. А нам необходимо понять не только, что это существо здесь делает, но и кто это.

Они начали высказывать догадки, спорить и фотографировать, но каждый из них думал об одном и том же.

Может ли это существо оказаться инопланетянином? И если да, что оно делало на Земле? Почему никто не знал о нем до сегодняшнего дня? И самое главное, почему он оказался похоронен в снегу возле вершины могучей Килиманджаро?

Что увидел фотограф

Джим Донахью подошел к телу, склонился над ним и начал фотографировать его маленькими участками, сделав более сотни снимков, пока не запечатлел каждый квадратный сантиметр. Он сфотографировал лицо и снял крупным планом ноздри. Опустился на колени, нагнулся и сфотографировал ладони и пальцы. Столь же тщательно прошелся по всем остальным частям тела. А затем, когда участники экспедиции начали скучать и стали менее внимательными, быстро сделал еще четыре кадра, запечатлев почти невидимую деталь, которую заметил на левой лодыжке.

Конечно, эти фотографии принесут ему богатство. Но он может стать еще богаче, когда продаст эксклюзивную статью, объясняющую, что здесь делал инопланетянин. Даже если кто-то из остальных и заметил легкую потертость на левой ноге, он не фотографировал людей с аналогичными потертостями. Людей за решеткой.

Людей в цепях.

Преступников…

Джим Донахью был первым слепцом.

* * *

Будь его воля, он не выбрал бы Землю. Кислорода в атмосфере содержалось слишком много, а сила тяжести оказалась слишком велика. Но разве у него были варианты? Он убил охранников, когда они готовились перевезти его в тюрьму строгого режима на Бареймусе, где он стал бы одним из всего лишь шестидесяти трех живых существ во всей системе. Тюрьма была полностью автоматизирована. Пищу готовили машины, не способные перемещаться и никогда не покидающие кухню. Решеток там не было, но каждую камеру окружали три смертельных силовых поля — одно всегда включено, а два в постоянной готовности на случай, если первое отключится. Ни посетителей, ни прогулок, ни охранников, ни религиозных служб, ни медиков — только шестьдесят три заключенных, которые останутся там, пока последний из них не умрет.