«Если», 2011 № 07

Собирая ежевику, она засадила шип под ноготь. Но не запаниковала, как это было бы несколько дней назад, а извлекла занозу зубами, по совету инструктора. Спокойно и отстраненно. Посмотрела на крошечную ранку и слизнула кровь.

Вечером, засыпая, она с невольной гордостью смотрела на свои исцарапанные руки. И думала, сколько еще шрамов прибавится во время путешествия. Но эта мысль ее не встревожила.

— Сегодня мы переходим ко второму этапу тренировок, — объявил инструктор. — В прошлом привычные вам формы коммуникации и социального регулирования могут не сработать. Вам нужно научиться защищать свои интересы физически. То есть драться. Мира, подойдите ко мне. Сейчас мы попробуем.

И внезапно он ударил девушку кулаком в бок. У Миры перехватило дыхание. Это было так обидно и глупо. Ей никогда прежде не приходилось драться. За это в общественном месте назначали штраф, насилие над женщиной каралось тюремным заключением. Но в эпоху оледенения еще не слышали о тюрьмах и штрафах. Кто защитит ее там? И она ударила инструктора. Вернее, только обозначила удар — ей не хватали решимости, чтобы причинить боль.

— Правильно, Мира, — сказал он. — Око за око.

И дал ей пощечину. Она услышала, как ахнула Глория-Мэй. В голове зазвенело, из глаз брызнули слезы, щека вспыхнула огнем.

— Вы должны обороняться, Мира. И — вперед.

Она ударила, целя ему в голову. Инструктор уклонился, и тогда она ударила еще раз — в грудь. И тут же отступила. Нельзя увлекаться. Око за око, но не больше. Но тот не отступал. Он схватил ее за руку и заставил встать на колени. Несправедливо: его рост и вес давали ему преимущества. И тогда Мира вспомнила, что в занятия гимнастикой входили тай-чи и бои с тенью. Им говорили, что так они смогут почувствовать свое тело, И она действительно чувствовала его, каждый мускул, пока колотила инструктора, царапала, кусала. И ей было все равно, справедливо это или нет.

Наконец она осознала, что противник лежит на земле, а она заламывает ему руку, не давая подняться.

Позже она спросила, почему тот не вызвал на спарринг мужчину.

— Половые различия, — ответил тот. — Мне почти не пришлось бить вас. После первых ударов нужно было только защищаться.

Шерстяное одеяло отчаянно кололось. Если его скинуть, то мгновенно становится холодно. Ночные шорохи не давали уснуть — кто-то возился в листве, пыхтел, кряхтел. Кажется, еж. Мира теперь знала, как пыхтят ежи. Она знала почти все голоса этого мира. Чем дольше она лежала без сна, тем больше ей становилось жалко себя. Где-то у кого-то были компьютерные игры, телевизор, ридер. А у нее только мысли — докучные, однообразные, они крутились в голове и не давали покоя.

Она была одна. Сейчас она обрадовалась бы компании Джи-Эм, этой лентяйки и болтушки. Ей нужно было слышать хотя бы еще одно человеческое дыхание… Бог мой, как же она сглупила! Как могла поверить, что в прошлом ее дожидается земля обетованная с молочными реками и кисельными берегами? Неужели ей так хотелось покрасоваться и похвастаться необыкновенным приключением? Перед кем? Перед экс-бойфрендом номер один или перед эксом номер два? Да пошли они все! И ее родители заодно. Отца Мира до сих пор не могла простить. Он добровольно ушел из жизни — согласно статистике, это была вторая по частоте причина смерти среди людей его поколения. Послал ей прощальный мейл и принял яд. Так просто, как будто ему не о чем было жалеть, оставляя этот мир. Или не о ком. Люди старше ста двадцати лет обычно устают от жизни, так говорили специалисты на ток-шоу. Но ее отец не дотянул и до половины этого срока. Из него получился бы чудесный бодрячок-пенсионер, всем пенсионерам пример. Кризис среднего возраста, так сказал его врач. Утрата цели жизни. А у Эльзы (Мира не могла заставить себе называть ее матерью) было в жизни слишком много целей: процветание ее фирмы, забота о том, чтобы обеспечить всех нуждающихся великолепными зубными имплантатами, и все это во имя дальнейшего развития экономики и общества.

Что-то укололо в левую щеку. Мира хлопнула себя по лицу и почувствовала под пальцами какое-то насекомое. Ей не хотелось зажигать свечу. Посмотрим утром. Продержишься или сдашься? Если она все еще мечтает увидеть «иное небо и иную землю», придется держаться.

Из темноты донесся далекий, приглушенный лай. Одичавшие собаки. Когда же это наконец закончится? Они сидят на месте и все готовятся, готовятся. Учатся тому, учатся сему, становятся все более агрессивными и нетерпеливыми, а инструктор еще ни разу не сказал, когда же начнется путешествие. Собственно, их можно отправить назад — впечатлений и так хватит надолго. Но что их ждет дома? Мягкая одежда, полный желудок и политкорректность?

А что если их предприятие — просто афера? Нет никаких путешествий во времени, никакого временного портала? Фирма просто ждет, когда они все сдадутся и уедут, потеряв задаток. Мира не слишком разбиралась в физике и понимала, что ее легко обвести вокруг пальца. И разве это не то, что обычно делают фирмы или правительства, — хитрят, обманывают, заставляют верить в иллюзии?