«Если», 2011 № 12

Но Герард долго не мог уснуть. Ему было о чем подумать. Что если человеческая ДНК также способна принять в себя вирус Оранжа? Он ничего об этом не знал. Он только видел, как овчарка мадам Тибальт начала превращаться во что-то… Что-то необычное… Но что послужило причиной? Герард почти ничего не помнил о своей жизни до того, как он оказался у Кауфманов. Двенадцать первых лет словно утонули в густом тумане. Почему он больше не растет? Что произошло с ним? Мадам Кауфман всегда была против, когда Фред брал его в лес. Она любила своего приемного сына и беспокоилась о нем. Фред тоже о нем заботился, но на свой лад. С ним Герард всегда чувствовал себя в безопасности. Он уже засыпал, когда внезапно почувствовал колебание палатки. Мальчик подполз ко входу и отодвинул полотнище. На границе, обозначенной защитной сеткой, мерцали смутные тени. Слышались тихие шорохи. Герард ждал, повторит ли неведомое существо попытку. И вот оно снова осторожно дотронулось до контура электрозащиты. Вспыхнула маленькая голубая молния. Раздался громкий шорох, словно кто-то метнулся в сторону. И все стихло. В воздухе поплыл легкий запах корицы. Герард вернулся в палатку на свое место. В его снах этой ночью тоже пахло корицей и мелькали песчано-желтые силуэты — слишком быстро, так что он не мог ничего рассмотреть. Но это и не нужно. Каким-то образом он ощущал, что все в порядке, все как надо. Фред был рядом, и они занимались чем-то очень важным. Но Герард чувствовал, что у него особая задача. Он еще не знал точно — какая, но был уверен, что поймет это, когда придет время.

3. Последний день охотничьего сезона

Это было неблагоразумно — забираться так глубоко в чащу, так близко к отрогам гор. Не только из-за пальментиров и других опасных созданий. А потому что предстоял долгий обратный путь. Возможно, слишком долгий. В любом случае, сложно придумать правдоподобное объяснение этой экспедиции, которое устроило бы Фирму. Концерн Мацушита наверняка будет недоволен тем, что они находились здесь, а чем чревато такое недовольство, на Оранже хорошо знали.

Герард с тревогой наблюдал за приемным отцом. А вот Фред, казалось, совсем не беспокоился. Он напоминал довольного сытого зверя, который мечтает только о том, чтобы вернуться в свое гнездо и немного вздремнуть. Они хотели собрать почки воздушных кораллов до того, как растения начнут впитывать воду. Но Фред, казалось, забыл об этом плане. Он больше не заговаривал о том, какую цену дает за почки Фирма. Но и о том, что Супермозг Мацушита категорически запрещал поселенцам заходить в лес после окончания охотничьего сезона, больше не было речи. И еще… Фред уже не отвечал на вопросы Герарда. Казалось, у него в голове включился какой-то компас, и теперь Кауфман следует его указаниям, ни на что не обращая внимания. Герард не понимал, что занимает и вдохновляет его приемного отца.

Когда он спрашивал, почему папоротники вымахали на высоту четыре-пять метров, а их слоевища потемнели, Фред говорил ему, что растения тоже проходят через метаморфоз. Во время дождевого сезона они не пользуются хлорофиллом, переключаясь на энергию атмосферного электричества. Однако после этих коротких объяснений Кауфман снова замолкал и продолжал свой путь, словно невозмутимый дух дождевого леса. Герарда это беспокоило все сильнее.

Внезапно Фред забормотал что-то под нос. Герард мог разобрать только отдельные слова: «помощь», «ранен», «привет». Без всякого предупреждения Фред изменил направление, и мальчик последовал за ним, как нитка за иголкой. Они перебрались через неглубокий ручей, который спустя несколько дней превратится в бурный поток, продрались через заросли туманных деревьев, почти бегом преодолели участок, заросший водорослями-пальмами, которые осыпали людей облаком спор.

На вершине холма сидел человек. Подойдя ближе, Герард узнал Джиламо. Одежда охотника была измазана кровью, лицо искажено от боли, он громко стонал. Кауфманы скоро поняли в чем дело: Ласка угодил в клейкую сеть, тонкие нити которой едва заметно поблескивали на земле. Обычно разорвать такие сети для человека не составляло труда, но эта была необыкновенно большой и прочной. Над ее плетением, вероятно, трудились тысячи червей-многоножек. Они так и кишели в лесной подстилке, словно маленькие голодные запятые и тире. Ждали, когда жертва умрет, и они смогут попировать без помех.

Фред вытащил свой вибронож и перерубил волокна. После чего они с Герардом вдвоем оттащили Джиламо прочь от алчущих его плоти тварей. Вообще, холодное оружие было в лесу гораздо полезнее, чем пистолеты и ружья.

— Они выследили нас с платформы, — пробормотал Ласка, — и напали. Использовали зонд для проб. Там были ножи. Длинные, острые, как косы. Они протыкали насквозь…

Фред не отвечал, он осматривал раны. Серьезно, но не смертельно. Лучше, чем могло быть. Ножи из харалужной стали в шестьдесят три слоя не наносят поверхностных ранений, если этого не хочет их владелец.

— Если бы они собирались тебя убить, — сказал Фред, — они бы так и сделали.